Зов из глубины веков

– Если родители являются верующими людьми и воспитывают ребенка нравственными, религиозными ценностями, то он будет им следовать. Но это не значит, что подлинное откровение будет доступно такому человеку. Религиозный символ питается собственными источниками из психики, а не внешне навязанной догмой, доктриной. А это значит, что не каждому дано испытать такое прямое воздействие символа. Поэтому мы можем видеть много людей, далеких от религии или причастных ей по формальным признакам. Влияние отца и матери так же оживляют мифологические представления, которые не осознаются как таковые, но их наличие косвенно подтверждается стремлением человека к расширению своих границ, стремлением к трансцендентному. И часто это происходит, когда не все так гладко во влиянии родителей на человека.

– Вы говорите о неблагополучных семьях?

– Иногда бывает так, что Бог-Отец является неким родом замещения родного отца, и тогда человек относится к Богу как к родному отцу. Но реальное зрелое отношение к Богу-Отцу выходит далеко за пределы личной сферы. Бог-Отец выступает как идеальный символ нашего самосознания. Мы сближаемся с ним не в том плане, что просим его о чем-то, но он сам делает нас сознательными, и только сам образ нашей жизни может говорить о том, что Бог-Отец нас ведет. О сближении с трансцендентной сферой свидетельствует само приобщение к сокровенным символам религиозных учений. Когда человек внутренне отрешается от родительского образа отца он переходит в сферу трансцендентного, и здесь вступают в силу отношения с Богом-Отцом, как с фигурой сверхличностной. Бог-Отец является родителем, созидателем нашего сознающего разума, если можно так выразиться. Таким образом, обращаясь к своей совести, к поиску здравого смысла и истины в нашей жизни, мы пытаемся установить диалог с Богом-Отцом, который делает осмысленными для нас наши идеи. До тех же пор действует правило, которое заповедал Иисус, когда говорил, что его учеником не может быть тот, кто не возненавидит отца и мать, жену и детей, братьев и сестер, а главное и жизни своей. Вот это и есть отречение от жизни, от привязанности к нашему эгоистичному Я, что только и делает возможным сближение с трансцендентным. Возненавидеть родных, значит, что не нужно иметь тотальной психологической зависимости и привязанности к родным, когда необходимо становиться на свой духовный путь самостоятельно, без помощи других. Это часто становится проблемой для понимания у верующих людей.

– Как глубокомысленно звучит. С вами удивительно интересно беседовать Герман, – сказал я с восторгом.

– Спасибо. А вы очень гибки в восприятии новых знаний, – произнес Герман с теплотой. – Вы были бы хорошим учеником.

– Мы уже сидим достаточно долго и больше ничего не выловили.

– Да. Это неправильно. Давайте отплывем чуть дальше.

Мы достали наши удочки и Герман отплыл к другому месту травяного островка, где было еще больше зарослей высокой травы.

Перекусив бутербродами, мы снова закинули удочки.

Наша рыбалка стала удивительно захватывающей. Я начал вылавливать одного окуня за другим, не успевая сказать ни слова. Герман с упоением смотрел на меня, радуясь, как я вылавливаю рыбу. После того, как у меня закончилась поклевка, Герман словно по собственному желанию снова выловил язя.

– Почему? – спросил я, удивляясь. – Почему язь не клюет у меня?

– Я не знаю. Возможно, я кажусь им более привлекательным, – ответил шутливо Герман.

После такого неожиданного улова несколько минут мы сидели молча, надеясь на то, что поклевка продолжится. Но рыба, по всей видимости, назло залегла на дно. Я снова отвлекся от поплавка и посмотрел на Германа.

– То, о чем вы говорили, – произнес я, решив продолжить диалог.

– Да. Я вас утомил?

– Нет. Конечно, нет. Вы говорили о духовном пути, на который должен становиться человек самостоятельно. Если мы сталкиваемся впервые с Богом внутри себя, как нам относиться к этому? Как этот опыт охарактеризовать?