Зов Ктулху

Позвольте упомянуть об уликах, найденных там, – о беспорядке в подвальной кладовой, следах, грязи, платяном шкафу, в котором кто-то рылся, жутких отпечатках на телефоне, разбросанных листах и висевшем повсюду омерзительном запахе. Полицейские, несчастные глупцы, выдумали собственные объяснения и до сих пор ищут зловещих слуг, растворившихся в этом кошмаре. Они говорят о нечестивой мести – настаивают, что я тоже жертва, ибо являлся лучшим другом и советником Эдварда. Идиоты! Неужели они думают, что иннсмутские уродцы способны подделать этот почерк? Неужели всем кажется, что случившееся – дело рук нечестивой троицы? Или они ослепли и не видят метаморфоз, произошедших с телом, некогда принадлежавшим моему другу? Что до меня, теперь я верю во все рассказанное Эдвардом Дерби. Есть ужасы за гранью жизни, о которых мы не догадываемся. Порой чье-то злонамеренное любопытство впускает их в наш мир. Эфраим – Асенат – эта тварь призвала кошмары, и они поглотили Эдварда, как теперь пожирают меня.

Могу ли я быть уверен в собственной безопасности? Такие силы способны пережить гибель тела. На следующий день – к вечеру – я вышел из ступора. Вновь обрел способность двигаться и говорить и отправился в лечебницу, где ради спасения мира и самого Эдварда застрелил эту тварь. Впрочем, говорить о ее смерти я буду только после кремации. Тело сохраняют для какого-то дурацкого вскрытия и исследований, но повторяю, эту плоть нужно предать огню. Он должен быть кремирован – монстр, притворявшийся Эдвардом Дерби, когда моя пуля нашла его. Я сойду с ума, если этого не случится, ведь тогда наступит моя очередь. К счастью, воля у меня сильная, и я не дам кошмарам, вьющимся рядом с трупом, отравить мне душу. Одна жизнь… Эфраим, Асенат, Эдвард… кто следующий? Меня не выкинут из тела… Я не поменяюсь местами с застреленной в психушке пиявкой!

Но позвольте рассказать о последнем кошмаре. Я не буду упоминать то, что полиция настойчиво игнорирует: рассказы о сморщенной, гротескной, вонючей твари, которую встретили по меньшей мере трое гуляк на Хай-стрит, когда еще не пробило два, или о замеченных кое-где необычных следах. Скажу только, что в этот час меня разбудили звонки и стук в дверь. Они чередовались, были нервными и неуверенными, и тот, кто стоял за дверью, всякий раз пытался повторить сигнал Эдварда – три – пауза – два…

Я только проснулся, и мысли в голове смешались. Дерби у двери, и он помнит наш старый код! Новая личность о нем не знала… неужели настоящий Эдвард вернулся? Но почему он явился ко мне в таком отчаянии и спешке? Его отпустили раньше времени или он удрал? Возможно, думал я, накидывая халат и сбегая по ступенькам, его возвращение спровоцировало припадок и вспышку насилия, напомнило о прежней одержимости и вылилось в отчаянную попытку освободиться. Как бы там ни было, на крыльце ждал старый добрый Эдвард. Нужно непременно ему помочь!

Я открыл дверь, и мрак под аркой вязов дохнул на меня такой вонью, что едва не сбил меня с ног. Я закашлялся в приступе тошноты и с трудом различил сгорбленную маленькую фигурку на пороге. Сигнал придумал Эдвард, но кем была эта грязная марионетка? Куда пропал мой друг? Я ведь открыл дверь через секунду после его звонка.

На визитере висело пальто Эдварда, его полы подметали землю, а рукава были закатаны, но все равно скрывали руки. На голове криво и низко сидела шляпа, лицо скрывал черный шелковый шарф. Я неуверенно шагнул вперед. Издав знакомое влажное бульканье, фигурка протянула мне длинный карандаш с наколотым, исписанным убористым почерком листом. Все еще пошатываясь от ужасной, необъяснимой вони, я схватил бумагу и попытался прочесть ее в свете, струившемся из дверного проема.

Без сомнения, это была рука Эдварда. Но почему он написал мне, будучи так близко, что мог позвонить в дверь? И почему его почерк выглядел таким странным и неровным? Мне не удалось разобрать текст письма в полумраке, и я попятился в прихожую. Маленькая фигурка механически дернулась, желая последовать за мной, но замерла на пороге. Воняло от этого странного посланца просто невообразимо, и я взмолился (слава богу, не напрасно!), чтобы запах не разбудил мою жену.

Затем я прочел письмо. Мои колени подогнулись, в глазах потемнело. Когда сознание вернулось ко мне, я лежал на полу, сжимая проклятую бумагу в скованной страхом руке. Вот что там было написано: