Зов Ктулху

– Асенат ушла, Дэн. Мы много говорили этой ночью, когда слуги были в отлучке, и я заставил ее пообещать, что она больше не станет меня мучить. Конечно, пришлось прибегнуть к неким защитным ритуалам, о которых я тебе не рассказывал. Она, конечно, подчинилась, но и вспылила ужасно. Собрала вещи и отправилась в Нью-Йорк – вышла из дома как раз, чтобы успеть на бостонский поезд в 8:20. Думаю, люди будут болтать, но ничего с этим не поделаешь. Не стоит говорить о разногласиях, просто скажем, что она уехала ради долгого исследования. Наверное, она найдет пристанище у своих ужасных сектантов. Надеюсь, поедет на запад и разведется со мной – в любом случае я заставил ее пообещать держаться подальше и оставить меня в покое. Это было ужасно, Дэн, она крала мое тело, выпихивала меня из него, превращала в пленника. Я затих – сделал вид, что смирился с этим, – но оставался настороже. Я мог планировать, требовалась лишь осторожность, ведь она не читала мои мысли – ни буквально, ни в деталях. Ей было известно о моем желании взбунтоваться, но она думала, мне не хватит сил. Я и не рассчитывал взять верх, и все же пара заклинаний сработала.

Дерби оглянулся и отхлебнул виски.

– Я рассчитал этих проклятых слуг утром, когда они вернулись. Им это не понравилось, они стали задавать вопросы, но наконец ушли. Эти люди с ней заодно – жители Иннсмута, преданные Асенат, как душа плоти. Надеюсь, что они оставят меня в покое. Мне не понравился их смех, когда они уходили. Нужно нанять старых отцовских слуг, вернуть их всех, если удастся. Теперь я перееду в родной дом. Думаю, ты полагаешь, что я сошел с ума, Дэн, но в истории Аркхема можно найти намеки на вещи, о которых мы говорили, и на то, что я собираюсь тебе рассказать. Ты тоже видел один из обменов – в машине, после того как я говорил об Асенат, когда мы возвращались из Мэна. Она дотянулась до меня – выкинула из тела. Помню только, как пытался рассказать тебе, что за дьявол скрывается в ней. Затем она добралась до меня, и через секунду я оказался в доме – в библиотеке, где проклятые слуги держали меня под замком, – в теле этой ведьмы… она даже не человек… Знаешь, это ведь с ней ты возвращался домой… с волком в овечьей шкуре… Ты ведь должен был почувствовать разницу!

Я содрогнулся, когда Дерби умолк. Конечно, я почувствовал, но мог ли принять столь дикое объяснение?

Мой обезумевший гость продолжал:

– Я должен был спастись – должен был, Дэн! Она забрала бы мое тело в канун Дня Всех Святых. Они устроили бы шабаш за Чесункуком, и жертва закрепила бы переход. Она бы подчинила меня… стала бы мной, а я – ею… навсегда… навеки… Мое тело принадлежало бы Асенат… Она бы стала мужчиной, настоящим человеком, как и хотела… полагаю, ей бы пришлось убрать меня с дороги – убить свое прежнее тело со мной внутри, как она, черт побери, уже делала… она, он или эта тварь… – Лицо Эдварда страшно исказилось, он буквально приник ко мне и прошептал: – Ты должен понять, на что я намекал тогда – в машине: это вовсе не Асенат, а сам старик Эфраим. Я начал подозревать подмену полтора года назад, но теперь знаю точно. Понял, увидев ее почерк. Она изредка делала заметки, когда думала, что никто не смотрит, точно такие, как в рукописях отца, повторяла каждую завитушку. А иногда говорила вещи, которые никто, кроме старого Эфраима, сказать бы не смог. Он обменялся с ней телом, почувствовав приближение смерти. Она была единственным подходящим вариантом – умной, но достаточно слабовольной. Он отобрал ее тело так же, как почти получил мое, а затем отравил свое прежнее обиталище – с нею внутри! Разве ты не видел, как душа старого Эфраима адским пламенем горела в глазах этой ведьмы… и в моих, когда она мной управляла?

Дерби шептал так быстро, что начал задыхаться и умолк, втягивая в себя воздух. Я ничего не сказал, и, когда он продолжил, его голос стал почти нормальным. Это, подумал я, случай для психиатрической лечебницы, но не мне его туда отправлять. Возможно, время и свобода от Асенат исцелят Эдварда. Я видел, что ему не захочется снова связываться с этой оккультной жутью.