Зря ты приехала

Я передвинул одну руку со спины на ее грудь, теребя, лаская. Грейс снова застонала. Ее рука скользнула вниз по моей груди, животу, между краями полотенца, и я тоже застонал от удовольствия, когда она обхватила меня. Я припал губами к ее щеке, потом к шее, к уху – посасывая и целуя, – в то время как ее рука гладила и теребила меня.

Грейс была всем, чего я хотел и в чем нуждался. Она была всем между восходом и заходом солнца. Она была тем ощущением, которое испытываешь после того, как почувствовал рывок удочки (в буквальном смысле). От нее пахло кофе и обжигающим виски. Она была тяжелым рабочим днем и заслуженным ленивым воскресеньем. Она была садом, полным спелых фруктов, и полем, поросшим травой. Она была всем и в то же время ничем – идеальное сочетание.

Я не мог насытиться ею.

Она притянула меня чуть сильнее, почти одновременно я сделал то же самое.

Полотенце упало на пол. Я снова приблизил ее губы к своему рту, и она поцеловала меня крепче. Ее язык опутал мой язык, как колючая проволока, цепляя и удерживая. Если она не могла удержать меня языком, она впивалась в меня, сжимая зубы, причиняя едва заметную, но приятную боль.

Никогда еще у меня не вырывалось таких звуков, но я запомню их навсегда, потому что они ознаменовали небывалый момент в моей жизни… момент, который разделил надвое все, что я знал, на начало и конец. Грейс была серединкой, самой вкусной частью – белым кремом между двумя печеньями «Орео», сердцевиной стейка средней прожарки, начинкой чупа-чупса. Она была всем этим и даже большим.

Моя рука скользнула в джинсовые шорты Грейс, в ее трусики, и как только мои пальцы коснулись ее промежности, сетчатая дверь распахнулась.

– С днем рождения, братан! – крикнул Джо.

Грейс сразу отшатнулась от меня, а я наклонился, чтобы поднять полотенце.

Джо закрыл глаза руками и сказал:

– Извиняюсь.

Грейс поспешила к плите, а я прикрылся.

После того как я вернул полотенце на прежнее место, а Грейс несколько раз помешала на сковороде, Джо прошествовал в кухню.

– Ты не мог постучать? – Я буквально кипел от злости.

– Извиняюсь, – повторил он.

Я покачал головой, прогоняя гнев. Мне не хотелось пугать Грейс, выбивая дерьмо из брата.

– Что ты помнишь о событиях прошлой ночи? – спросил я, быстро сменив тему.

Он пожал плечами.

– Мало.

– Оно и видно.

– Я не уверен, что именно произошло, я и выпил-то не так уж много. Странное дело. На меня как будто нашло какое-то оцепенение. – Он потер лоб. – Как будто меня накачали наркотиками или что-то вроде того.

– Наверное, ты выпил больше, чем думал, Джо, – прищурившись, сказал я. – Ты должен извиниться перед Грейс.

– Знаю, – кивнул он. И окликнул: – Грейс!

Она повернулась к нему, притворяясь заинтересованной. У меня было ощущение, что она уже составила определенное мнение о Джо, и я ее не винил. Мне тоже следовало бы составить о нем определенное мнение, но он был моим братом. Что бы он ни делал или что бы я ни думал, мой мозг был запрограммирован на то, чтобы всегда, всегда давать ему право на презумпцию невиновности – независимо от того, заслужил он ее или нет.

– Да, Джо.

– Извини за вчерашний вечер. Я не помню, что я сказал или натворил, но знаю, что был ослом. Да, мы не так давно знакомы, но я сожалею о том, что вынужден извиняться, и сожалею, что мне есть за что извиняться.

Грейс кивнула и бросила на меня быстрый взгляд.

– Все в порядке, Джо. Извинения приняты.

Я знал, что такое «все в порядке». Это означало, что не все в порядке, но на данный момент сойдет.

Грейс помолчала, прищурившись.

– Вообще-то, все будет хорошо, если в ближайшие три дня ты починишь мою машину.

Итак, у нее со мной все кончено, что бы между нами ни произошло.

Я почувствовал, что хмурюсь, и заставил себя остаться невозмутимым.

– Договорились, – сказал Джо. – И я от души надеюсь, что моя выходка прошлой ночью не встанет между тобой и Келвином. – Он показал на меня. – Думаю, вы двое отлично подходите друг другу.

Грейс молча кивнула, и Джо повернулся ко мне:

– Келвин, я сожалею о своем поведении прошлой ночью. Это было непозволительно, и больше такого не повторится.

Я хотел спросить, что он натворил и что именно больше не повторится… Но он сам этого не помнил, и Грейс тоже мне не рассказала. Что такого он мог сделать или сказать, чтобы она влепила ему пощечину? Что заставило Грейс рассвирепеть? Мне очень хотелось бы знать.

– Все в порядке, братец. У нас все хорошо.

Джо извинялся просто для того, чтобы все уладить. Он был моим братом, так что прощение было неотъемлемой частью наших взаимоотношений.

– У тебя сегодня все нормально? – прошептал Джо.

Он взглянул на свои ботинки, потом снова на меня, потом снова на свои ботинки. Из-за стыда и вины ему было трудно смотреть мне в глаза.

Грейс оглянулась на нас через плечо.

– Да, все нормально, – сказал я. – Почему бы тебе не разжечь гриль?

– Конечно, братан. – Он кивнул, плотно сжав губы, и добавил: – Я только заберу сумки-холодильники из грузовика Уайатта.

– Уайатт здесь? – спросил я.

– Да. Иначе как бы я сюда попал? У тебя же остался мой грузовик, – бросил Джо через плечо, прежде чем скрыться за дверью.