Зрячая ночь. Сборник

Два часа назад Лера мечтала о холодном объятии Москвы-реки, а теперь представляла, как доберется до дома, скинет платье, выпьет еще чуток и начнет писать. И напишет! Ведь напишет же. Она улыбнулась собственному смазанному отражению в стеклянной стене галереи. По другую ее сторону, перекинув ноги через ограждение сидел парень в бордовой толстовке. Лера видела только его спину и коротко стриженный затылок. Дым сигареты поднимался к небу туманным облаком. Тоненький телефон, который в кармане-то не ощутим, в мгновение стал раскаленным куском свинца.

Лера почувствовала — до прыжка парню осталось затяжки три. Как только огонек на кончике сигареты доберется до фильтра, парень бросит ее в воду и тут же сам полетит вниз, чтобы ночная вода приняла их одновременно.

Круглые лампы, свисающие с потолка, чуть слышно потрескивали, наблюдая, как Лера судорожно ищет выход из галереи. Наконец, нашлась незапертая дверь, такая же кислотно желтая, как балки, сходящиеся под крышей острым конусом. Лера выскочила наружу и подавилась прохладным воздухом, что поднимался к мосту от реки. Кашель получился звонким, как лай маленькой вредной собачки. Парень сидящий на ограждении вздрогнул, сигарета выскочила из его пальцев, он обернулся.

Нежные, почти детские черты лица прятались за темно-русой бородой, глаза были яркие и живые, но чуть поплывшие, как бывает, когда переберешь в начале вечера, а к его концу все еще не можешь протрезветь и блевать тянет от собственного тошнотворного состояния.

— Привет, — глупо пробормотала Лера, шагнула к ограждению, оперлась на него грудью, застыла, не зная, что же делать дальше.

Под ними темнела река, как обычно ленивая, как всегда равнодушная, но по-особенному притягательная этой ночью. И как назло ни единого прохожего — пустота в галерее, тишь да благодать на открытых тротуарах моста. И это июльской ночью в центре столицы! Наваждение какое-то, если бы не шум оживленной набережной, Лера бы решила, что все это дурацкий сон, когда оказываешься в целом городе — пустом и забытом людьми, и бродишь там до звонка будильника.

— Добрый вечер. — Парень достал еще одну сигарету.

— Ночь сегодня… ммм… Теплая очень… — В голове всплывали тысячи киношных диалогов, где герой уговаривает кого-то не прыгать, и тот не прыгает, конечно, не прыгает, зачем же делать это, если ему только что подарили новый смысл? — Прямо вот… теплая, да?

Замолчала, чувствуя, что от дурацкой этой ситуации сама уже готова сигануть головой вниз.

— Это потому что июль теплый, — внезапно откликнулся парень, затянулся, выпустил дым. — А то бывает дожди одни, дожди и все…

Лера осторожно покосилась на него, он продолжал опасно покачиваться на тонких перилах. В сгустившейся темноте было не разглядеть лица, потому смешок раздавшийся вдруг, прозвучал, как холостой выстрел — короткий, неожиданный, неуместный. Лера вздрогнула и отвела глаза. Что это вообще было? Правда смех или сдавленное рыдание суицидника? Может, он вообще маньяк какой-нибудь? Или сумасшедший? А если буйный?

— А я вот летние дожди люблю… — Лера точно помнила, что с поехавшими крышей нужно во всем соглашаться. — Они… теплые.

Тут парень запрокинул голову и расхохотался.

— Твою мать, а! — простонал он. — Я тут к чертям собачьим жизнь посылаю, если ты не заметила. На хрен мне сдался светский разговор о погоде? — Взмахнул рукой, огонек тлеющей сигареты прорезал темноту, будто метеорит ночное небо. — Чего тебя вообще сюда понесло?

Нужно было возмущенно фыркнуть, развернуться и уйти. Только ноги приросли к мосту, а голову кружила близость реки и чужого решительного отчаяния.

— Шла послать все к чертям собачьим. — Ответ прозвучал тихо, но парень тут же заткнулся.

В две затяжки прикончил сигарету, бросил вниз, дождался, когда она скроется из виду, и протянул руку:

— Стас.

Его ладонь оказалась крепкой и теплой наощупь.

— Лера.

Застыли так, скрепляя знакомство, расцепились, уставились каждый в свою сторону. Первым испытание тишиной не выдержал Стас:

— Дурацкая ночь.

— А у меня, знаешь, ничего. Чай с еловыми шишками пила.

— Дичь какая.

— Тоже так подумала, а потом, знаешь, даже хорошо. Кисленько, но сладко…

— Навскидку могу назвать видов пятнадцать пойла с таким же вкусом, но без всяких шишек. И чая.

— Нет уж спасибо, я сегодня уже успела набраться, теперь голову проветриваю…

Разговор не клеился. Народ медленно разбредался с набережной, голоса затихали на аллеях Нескучного сада, в стеклянной галерее моста изредка появлялись запоздалые туристы, Лера слышала их, но не оборачивалась, ее заворожил далекий плеск воды и переливчатая речная тьма.

— Не пе-е-ей вина-а-а, Гертру-у-уда, пьянство не кра-а-асит дам… — не попадая в ноты пропел Стас, чуть покачиваясь на своем насесте.

— Аквариум?

— Песня вторична. — Неодобряюще цокнул языком. — Это мама Гамлета не плохо так заливала печали.