Зрячая ночь. Сборник

— Знакомый подход к решению проблем. — Лера чувствовала, как холод проникает под платье там, где тело соприкасается с металлом ограждения, но уходить была страшно, вдруг бородатый знакомец по имени Стас сиганет вниз, стоит ей отвернуться. — Никогда не задумывалась, что песня о матери Гамлета… Вначале, значит, был Шекспир?

— Вначале было слово. По сути, Шекспиру крупно повезло, в его-то времена о многом еще не было сказано. Просто бери и становись первым.

— Сейчас бы у него не прокатило, да. Обязательно нашелся бы критик, который все испортит.

— Неа, Шекспира бы просто никто не заметил. Знаешь, ну вышла рядовая книжонка, ну прочитают ее тысячи три человек. И что? Плевок в вечность.

— И каждый второй из этих трех тысяч обсосал бы текст до костей в каком-нибудь бложике.

Говорить в темноту, не обращаясь ни к кому конкретному, было легко. Смеяться — еще легче.

— Или, знаешь, сказали бы, что это слишком экспериментально. Такое не продать. Найдите свою целевую аудиторию и пишите о том, что ей интересно! Ниша, всему нужна ниша, дорогой Шекспир, что вы, как маленький!

Лера почувствовала, как неуместно разошлась, но слова жгли язык, словно капли серной кислоты, которые разъедают нутро, чтобы после изжить крупицы веры в живущие там сказки.

— Писательница что ли? — сочувственно спросила темнота, хрипловатым голосом курильщика Стаса.

— Куда там! Сраный копирайтер. — Вскочила на нижнюю перекладину ограждения, перевесилась через перила, вдохнула темноту. — Пишу сопроводительные тексты, перевожу правила пользования техникой… Ты вот знал, что кошку нельзя засовывать в стиральную машину, а потом нажимать на старт?

— И на ком это скажется губительнее всего?

— Наверное, на белье, выстиранном вместе с кошкой.

Стас хохотнул, покачал ногами, опущенными в кромешное никуда.

— Что еще попадает под твою юрисдикцию?

— Ну… — Лера задумалась, вспоминая, обычно проекты вылетали из головы в ту же секунду, когда оплата за них падала на карточку. — Описания товаров в интернет-магазинах. Чаще всего обувных, почему-то.

— Там всегда отвратительные тексты, да! — радостно подхватил Стас. — Прямо вот ужасающие. Так это ты?

— Я и подобные мне. — Смех бурлил на уровне желудка, но выпустить его было страшно, никогда не знаешь, закончится ли приступ веселья форменной истерикой или на этот раз обойдется. — Ну а чем таким великим занимаешься ты?

— Ооо! Я и правда незаменимый для мироздания человек! — Он взмахнул руками, оставляя все четыре конечности без опоры, внутри Леры тихонько екнуло. — Листовки, баннеры, визитки, каталоги — любой каприз за ваши деньги.

— Звучит, как что-то… — Лера поискала подходящее слово, но не нашла. — Нужное. Да, как что-то нужное людям. Это хорошо. — Голос звучал неуверенно.

— Каталоги обуви я тоже пару раз верстал, если тебе интересно.

— Ооо, они обычно просто тошнотворные, да…

Смех пронесся над медленной водой, в ответ ему протрубил прогулочный пароходик — запоздал, бедняга, загулялся и шел теперь к причалу в полнейшей тьме, как одинокий мамонтенок из советского мультика.

— Кажется, мы оба в восторге от того, что делаем. — Лера запрокинула голову, но звезды, обиженные светом тысячи тысяч огней столицы, мерцали блекло и слепо.

— В неудержимом, просто бери и прыгай от счастья. Вниз. — Ответ вышел мрачным, Стас вытащил третью сигарету и закурил, опасно покачиваясь. — Вот чем бы ты хотела заниматься? На самом деле хотела бы, без всех этих «не могу», «не умею», «голодно», «страшно». Просто чистое желание, конь в вакууме, где нет тупых правил и законов рынка. Порыв что-ли. Мечта. Есть такое в тебе?

— Я бы… — Лера не привыкла проговаривать это вслух. — Я бы писала сказки. Знаешь, хорошие такие, мрачные, но добрые. Чтобы непроходимый лес, чудища, выпь на болоте горло дерет, а в конце всегда свет, но путь к нему долгий, герой ведь еще должен заслужить вечные райские кущи.

— И кому нужны такие сказки?

Лера помолчала, обдумывая.

— Да никому, наверное. Зачем читать про дорогу к счастью, если можно сразу о счастье? Где все на подносе, серебряная ложка в зубах, и можно представлять себя вон той красоткой с огромной задницей и кучей мужиков.

— О таком пишут книги?

— Еще бы! Золотая жила, скажу я тебе. А еще несчастные подростки, их многочисленные любови и ненависти. И плохие парни при бабле, которых исправляет главная героиня, приучает к руке, потом груди, а в конце концов к сердцу. Идеальная Золушка нашего времени.

— Звучит даже хуже, чем описание обуви в каталоге.