Зверский детектив. Боги манго

Барсукот разочарованно защёлкнул приготовленный для записей коготь. Записывать было нечего. Он уже собирался захлопнуть блокнот Барсука, когда взгляд его зацепился за три последние записи. «Я считаю, что львы похитили Рафика и написали на манго “Отдай власть”» – гласила первая, с размашистой подписью жирафа Рафа. Рядом красовалась аналогичная запись, выведенная ровным, изящным почерком Рафаэллы Младшей. Ну да, ну да, бедняга Барсук, он попросил Изысканных записать показания: старческая забывчивость; похоже, он стал совсем плох.

Третья запись была сделана почерком Барсука Старшего: «Рафаэлла Старшая отказалась от письменных показаний. Возможно, догадывается, что это образец почерка. Поведение подозрительно».

– Ты что, писать не умеешь, барсучий кот? Чего таращишься в свой блокнот, как суслик на удава? – Братан хрипло захохотал, Лайла засмеялась следом.

– Образец почерка… – пробормотал Барсукот и повернулся к Грифу: – Барсук Старший попросил жирафов записать показания не потому, что боялся что-то забыть, а чтобы получить образцы их почерка.

– Ну да, конечно, – равнодушно ответил Гриф. – Это же очевидно. Мы проверяли, не совпадает ли почерк на манго, – Стервятник кивнул на корзину с манго в лапах Барсукота, – с почерком кого-то из семьи потерпевших жирафов. Поэтому Барсук под благовидным предлогом попросил их написать ту же фразу, что и на манго: «Отдай власть». Родители Рафика написали, а вот бабушка отказалась, что не может не вызывать подозрений. Я сделал экспертизу мгновенно, и мы сразу же пришли к выводу, что совпадения почерков нет.

– Мы? – дрожащим от обиды голосом переспросил Барсукот. – Кто это «мы» проверяли и пришли к выводу?

– Мы – это Старший Барсук Полиции и я, Эксперт Полиции, а кто же ещё?

– Но… вы же не выходили из беседки, а потом Барсука сразу увели!

– У нас есть условные знаки. Мы с Барсуком понимаем друг друга с полуслова.

– У нас тоже есть условные знаки! – ревниво сообщил Барсукот.

– Рад за вас, – ответил Стервятник.

– Вы меня утомили. – Братан выгнул спину. – Выметайтесь, пока я добрый.

– Да, конечно, уже уходим. – Барсукот и не двинулся с места. – Единственное, мы забыли одну формальность. Не могли бы вы оба записать ваше требование к Изысканному Жирафу? Я имею в виду: «Отдай власть». Чтобы, знаете ли, жирафы не сомневались, что вы действительно этого требуете и мы ничего не напутали и не придумали.

– Не вопрос. – Братан выхватил у Барсукота блокнот и размашисто накорябал грязным когтем на всю страницу: «Отдай власть, Длинный!»

Лайла выпустила ухоженный, со свежим дорогим маникюром, коготь, внимательно посмотрела на Барсукота и улыбнулась в усы. «Отдай власть», – написала она, а в скобках ниже добавила: «Образец почерка Лайлы для Барсукотика».

Глава 15, в которой не квакают, а трубят

Барсукот и Гриф Стервятник шли молча, пока Львиный Стан с его палатками и кострами не скрылся за холмами, а струйки дыма, вившиеся над запекаемой на углях дичью, не смешались с дрожащим от зноя, выжженным до пепла небом и не растворились в нём.

– И что ты думаешь? – спросил наконец Барсукот.

– Я думаю, ты очень рисковал, Барсукот, когда так нагло попросил Братана и Лайлу оставить образцы почерка. Они могли оскорбиться. Обычно львы не сотрудничают с полицией.

– Ну, лев Братан слишком туп, чтобы понять, что он оставил образец почерка, – парировал Барсукот. – А Лайле я явно понравился. Она называла меня маленьким Барсукотиком!

– Поздравляю, – ответил Гриф. – Но лично мне показалось, что «маленький Барсукотик» – оскорбление, а не комплимент.

– Тебе во всём мерещатся оскорбления, – отмахнулся Барсукот. – Или ты просто завидуешь. Ведь тебя-то львы обозвали мухой! Ладно, что ты надулся, как сыч? Ну, давай, не зацикливайся, Стервятник. Отвлекись. Расскажи мне лучше, что там с почерком львов?

– Результат моей экспертизы таков, – сухо сообщил Гриф. – Почерки Братана и Лайлы не совпадают с почерком на манго, но это не значит, что они невиновны. Надпись на манго мог оставить другой лев – или кто-то из их обезьян.

– Согласен, – кивнул Барсукот. – Но шестое чувство и зверская логика мне подсказывают, что у львов и правда нет Рафика, тут они не соврали. Зато соврали в другом. Царь зверей – никакой не царь, а просто их пленник. Они используют его как законное прикрытие, но всё решает Братан. И мухи в клетке Царя – никакие не падальщики, а цеце. Мне жаль Царя, но его состояние нам сейчас выгодно. Тот факт, что он без сознания и в плену, доказывает, что ни он сам, ни тем более Барсук Старший не сотрудничают с львиным прайдом. А значит, Изысканные должны помиловать Барсука.

– И почему же цеце кусают только Царя зверей, а остальные львы не впадают в спячку? – спросил Гриф Стервятник тоном учителя, проверяющего домашнее задание у детёныша-второгодника.

– Ты заметил засохшие бурые пятна на гриве Царя зверей? – спросил Барсукот с таким азартом, будто смотрел по корневизору матч «Белки против Енотов», а не брёл по раскалённой саванне.

– Конечно, заметил, как не заметить. – Гриф приоткрыл клюв в улыбке.