Зверский детектив. Боги манго

Барбара отвернулась от черепа, зевнула и расправила пушистый хвост, которым она грела яйцо. Сегодня она снова не пойдёт в бар «Сучок», не услышит новые композиции диджея Бобра и останется без дискотеки в стиле плеск-треск. Это грустно – но есть и кое-что обнадёживающее.

Во-первых, Выхухоль сообщил, что ремонтная бригада уже прорыла три детских комнаты и приступила к четвёртой. Всего детских комнат будет двенадцать – так решила Барбара. Двенадцать маленьких барсучат и барсукотят – достаточно для начала. И в общем, неплохо, что к норе прилагается такая замечательная поляна. В летний период детёныши будут резвиться и кататься в траве, а зимой они устроят каток…

Вторая хорошая новость заключалась в том, что подкинутое яйцо с утра едва заметно треснуло, а значит, птенец должен вылупиться в самое ближайшее время. И тогда останется только привить его от птичьего гриппа, отдать в Дом цыплёнка – и наступит свобода. Она будет ходить в бар «Сучок» каждый вечер, потягивать мухито, сладкую настойку на сонных ноябрьских мухах, и ждать Барсукота. «Что же вы сидите совсем одна, такая прекрасная и юная барсучиха? Не хотите ли скоротать этот вечер со мной, потанцевать, заказать “Пень-Колоду” на две персоны?» – спросит её какой-нибудь самец с роскошным подшёрстком, достойный во всех отношениях, но она ответит: «О нет, вы, конечно, очень пушисты, но я не свободна, я скоро выхожу замуж, мой жених – Барсукот»… Главное, чтобы птенец не привязался к ней сразу после рождения и не начал называть её мамой. У некоторых птиц так бывает – первого же зверя, которого они в жизни встретят, считают своей наседкой, будь он хоть крокодил или дикий горный… Тюк-тюк!

Барбара дёрнулась и приподняла хвост: так и есть, трещина в скорлупе стала длиннее и шире. Тюк-тюк! Птенец усердно долбил скорлупу изнутри, и яйцо жалобно трещало и вздрагивало, как будто бы сожалело, что настало время отпустить на волю жильца.

Тюк. Тюк. Тюк! Кусок скорлупы отломился, и Барбара протянула к дырочке обе лапы, чтобы принять в них нежно-жёлтого, скользкого, беспомощно копошащегося в яйце новорожденного птенца.

«Разве бывают птенцы без клюва? И почему у него такая длинная шея?» – успела подумать Барбара, прежде чем змеёныш стремительно выскользнул из яйца, обвился вокруг её пальцев, тихо зашипел, высунул раздвоенный голодный язык – и вонзил в подушечку её правой передней лапы свои маленькие, но очень ядовитые зубки.

И за секунду до того, как в полицейском участке кончился воздух и померк свет, за секунду до того, как Барбара упала на холодный земляной пол и почему-то не смогла встать, она вспомнила странное сообщение Барсука Старшего: «Птичье молоко помогает».

И три слова, показавшиеся ей абсурдом с утра, теперь обрели практический смысл, но это уже не имело значения, потому что она не могла шевелиться, и между ней, лежавшей на полу в полицейском участке, и колбочкой с противоядием, хранившейся на одной из полок на складе вещдоков, разверзлась тьма, а в этой тьме замаячила тонкая линия горизонта, отделяющая небесный мир от подземного.

Шёрстка Барбары покрылась чёрно-белыми пятнами. Она лежала на полу, обездвиженная, но в то же время легко запрыгнула на линию горизонта. Позади неё в чёрном небе висела белая луна, впереди в белом небе сияло чёрное грушевидное солнце. Барбара на секунду застыла, а потом пошла вперёд, к солнцу. В конце концов, в луне не было ничего необычного, а чёрное солнце, к тому же такой странной формы, она видела впервые.

– Кто ты, животное? – спросило солнце, когда Барбара подошла совсем близко. – Ты не зверь из Дальнего Редколесья.

– Я барсучиха из Дальнего Леса. – Она зажмурилась, потому что чёрное солнце слепило глаза. – А кто ты?

– Я – Бог Манго. Если ты не зверь из Дальнего Редколесья, по какому праву ты ко мне подошла?

– По праву зверя, отравленного ядом змеи из Дальнего Редколесья, – к собственному удивлению, ответила Барбара. До сих пор она ровным счётом ничего не знала о правах отравленных ядом зверей.

– Чего ты хочешь? – спросил Бог Манго.

– Я хочу, чтобы в саванне пролился дождь, – ответила Барбара и удивилась ещё сильнее. Зачем ей дождь? Какое ей дело до далёкой саванны?

– Да будет так, – ответил Бог Манго. – А теперь уходи. Ты из другого леса, и за тебя отвечают другие боги. Три дня и три ночи ты будешь ходить по линии горизонта, а семья Небесных Медведей будет наблюдать за тобой сверху, а семья Подземных Акул будет наблюдать за тобой снизу, и обе семьи подсчитают твои чёрные и белые пятна, и в зависимости от результата ты отправишься вниз, на дно океана, или вверх, в облака. Но уже никогда, никогда ты не окажешься в свежепрорытой норе у кромки Дальнего Леса с Барсукотом и двенадцатью барсукотятами.

Глава 36, в которой звучит добровольное признание

– Вы зря пытаетесь остановить следствие при помощи шантажа и угроз, жирафа Руфь, – сказал Барсук Старший.

– Почему зря? Вы разве не дорожите жизнью своей дочери? – удивилась Руфь. – Вам не нужно противоядие?