Звезда и крест генерала Рохлина

Никищенко плавно тронул машину. Второй джип завернул в лесок. Спецназовцы вышли, достали автоматы, снаряжение и портативные радиостанции.

Тем временем Волков и Никищенко подъехали к старинному замку, вышли из машины у охранного поста и предъявили пропуска.

— Машину оставьте здесь, — предложил охранник. — Ее загонят на стоянку. Проходите, пожалуйста.

Волков и Никищенко вошли в большой, красиво оформленный зал, где уже находилось около двухсот человек. Все располагались небольшими группами в ожидании начала мероприятия. Двое ближайших бизнесменов вели разговор между собой:

— Ну, как у тебя дела? Получилась сделка?

— Нет, я перевел деньги в Европу, здесь пока не вижу смысла рисковать. А почему не начинаем, не знаешь?

— Да Анатолий Борисович еще не приехал…

Вскоре в зал вошел Чубайс с помощниками и сразу же направился в президиум. Ему тотчас же предоставили слово.

— Я прилетел сюда всего на полтора часа, — сказал Анатолий Борисович. — Вы знаете, что ситуация сейчас изменилась. После отставки силовиков, на нашем пути уже не стоит никаких преград. Мы теперь имеем возможность назначать своих людей в правительство и влиять на распределение финансовых потоков. Сегодняшняя ситуация не только наша, но и ваша победа.

«Посмотрим, сказал слепой», — подумал Волков, внимательно разглядывая зал.

Вернувшись в Москву Волков, подробно рассказал Рохлину о сборище политиков и бизнесменов. Выслушав его, Рохлин в один из осенних дней собрал своих боевых друзей по Афганистану и Чечне. Они встретились за городом. На лесной полянке горел костер, над которым висел большой котелок. Вокруг беспорядочно валялись рюкзаки, к ним были прислонены охотничьи ружья.

— Чем закончилась твоя встреча с лидерами оппозиции? — спросил Рохлина собравшиеся офицеры.

— Идею импичмента они приняли, — ответил Лев Яковлевич, — но ведут себя крайне вяло и нерешительно. И вообще, у меня сложилось окончательное мнение, что полагаться нам с вами не на кого. Придется брать инициативу в свои руки и действовать решительно.

— Так что же получается, армия берет на себя решение политических проблем? Это напоминает переворот, — раздался голос одного из офицеров. — Гражданской войной пахнет…

— И кто, скажи, будет сегодня воевать за Березовского, Чубайса, Ельцина? — спросил Рохлин. — Несколько сот жуликов, которые нагрели себе руки? Мне недавно рассказали об одной встрече так называемых «бизнесменов». Чувствуя высокое покровительство, те, не в пример оппозиции, ведут себя, как в завоеванной стране. Надо нам самим создавать организацию, которая будет защищать не только интересы армии, но и предложит народу программу действий.

— Без политической организации, конечно, не обойтись, — согласились офицеры. — Но, если честно, нам эти политические тусовки по барабану. Хлопот много, а толку…

— А куда же деваться? — резонно заметил Рохлин и предложил: — Это дело я возьму на себя.

— Поберечься бы тебе надо, — посоветовали друзья. — Не ровен час, прослышит кто-то про нашу «охоту»…

Андрей Аксенов, ставший к тому времени пресс-секретарем Комитета Госдумы по обороне, как-то подготавливая очередное интервью генерала, спросил Рохлина:

— Вы, правда, считаете, что Лебедь главный виновник нашего бесславного бегства из Чечни?

— Нет, конечно, — ответил Лев Яковлевич. — Но Лебедь сделал то, к чему его подталкивали, не проявив и доли той самостоятельности, которой, казалось, он отличался от других политиков.

— Так кто же тогда толкал Лебедя?

— Давай рассуждать. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу, что армия была разгромлена в Чечне, в первую очередь, под влиянием внутренних причин, и что разгром начался еще до войны?

— Допустим.

— Что мы имели в Чечне во время штурма Грозного в январе прошлого года? Первое: отсутствие продуманного плана и организованного взаимодействия силовых структур. Помнишь, как я с МВД ругался? О том, какие разговоры были у меня с Грачевым и Квашниным, я тебе тоже рассказывал. Второе: техника и вооружение. У нас было все старье. Больше половины боевых машин с грехом пополам дотащились до Чечни. В некоторых частях две трети этой техники оказались непригодны к использованию. Орудия выходили из строя после первых залпов. У меня в корпусе они, правда, десять дней продержались. А связь? Это же смех! Чеченцы слушали нас, не стесняясь. Мы же их почти не слышали. Если бы я инициативу не проявил, не использовал личные знакомства, мы бы вообще ничего сделать не смогли. Третье. Быть может, самое главное: подготовка людей. Офицеры забыли, что такое боевая учеба. Топлива для учений нет. Мишеней — и тех нет. Снаряды — дефицит. Солдаты делают что угодно: копают, красят, грузят. Некоторые автомат в руках за всю службу ни разу не держали. А их бросали в бой, как пушечное мясо!

— Какой же вывод?

— Выводы — это самое трудное. А поиск выхода — еще труднее. Будем разбираться. Для чего мы в Думе сидим?

— Вы говорили, что Черномырдин вам обещал…

Генерал махнул рукой:

— Он теперь меня за версту обходит. С тех пор ни разу не удалось с ним поговорить.