Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

Тем временем пан Медлер от крайнего беспокойства не находил себе места… Он уже и сам не мог припомнить, когда такое было, чтобы хозяин так сурово с ним расправлялся. А его заверения в том, что завтра же он, сам пан Медлер, вылетит с должности управляющего имением, и не куда-нибудь, а на свинарник, с полной ответственностью встревожили его душу. Он прекрасно помнил о том, что хозяин его слов на ветер не бросает. А это значит, если он сегодня же не выполнит все его требования и не восстановит идеальный порядок в имении, то с завтрашнего дня уж точно будет выгребать навоз из коровников и свинарников панского поместья на пару с каким-нибудь дворовым мужиком.

О-о-о… Этот день оказался днем кровавой расправы над дворовым людом… Причем над всем!.. И над теми, кто был причастен к сложившейся ситуации, и над теми, кто мало был причастен к сложившейся ситуации, и над теми, кто к ней вовсе не был причастен… Плетка пана Медлера работала без устали, глаза его были налиты кровью… Он ещё и ещё жаждал расправы… Зажав в огромном своём кулачище плетку, он с ожесточением стегал ею по земле, если поблизости не попадалось подходящей для этого спины.

Перепуганные люди, дабы не навлечь на себя ещё большего гнева управляющего, с крайним усердием трудились, каждый на своём рабочем месте, и старались без нужды не показываться ему на глаза. Сновали туда-сюда по двору перепачканные в сажу мужики, вычищающие дымоходы всех каминов панского дома. Выбегали из дома и забегали в дом бабы с ведрами и тряпками, что-то там усердно намывая и натирая. В четыре трубы топились и прачечная, и баня, и кухня, и пекарня… Скрип дверей, грохот вёдер, лязг засовов смешались со злобными, хриплыми возгласами пана Медлера и лаем его остервеневшего кобеля Шайтана, которого он с трудом удерживал на коротком поводке рядом с собой.

– Всех сгною! – хрипел с пеной у рта пан Медлер… – Всех с сумой по свету отправлю… Наберу новых работников!.. – орал и орал он, стоя посередине двора и с яростью в глазах глядя по сторонам. Он страстно желал только одного: скорее бы подобрать себе новую жертву… Но, как назло, все батраки в одночасье куда-то испарились…

Неожиданно из сарая, где хранились корма для лошадей, высунулся рыжий тщедушный мужичишка с жидкой козлиной бородой, одетый в широкие латаные портки и длинную, до самых его колен рубаху. В руках он держал вилы, насаженные на черенок выше его роста. Увидев разъярённого управляющего с собакой на поводке, он вздрогнул и, сжавшись в комочек, предпринял попытку снова скрыться в сарае.

– Марш ко мне, гнида!!! Приказываю! Марш ко мне!!! – прохрипел обезумевший пан Медлер и принялся злобно стегать плеткой по земле. В унисон ему, словно взбесившись, подхватился лаять его хорошо откормленный чёрный кобель Шайтан, оголив для острастки на мужика четыре своих длинных желтых клыка, похожих на остро заточенные лезвия сабли. При этом вязкие, тягучие слюни, переполняющие пасть Шайтана, свисали с его нижней челюсти вниз и мотались из стороны в сторону в виде длинных омерзительных сосулек… Перепуганный мужик выронил вилы и, словно окаменев, замер на месте.

– Марш ко мне, гнида!!! Марш ко мне!!! – снова взревел управляющий и снова принялся нещадно стегать плеткой по земле. И мужик покорно, словно загипнотизированный кролик, направился к удаву-управляющему для расправы… Но тот уже и сам рванул с места навстречу своей жертве и, ухватив мужичка за козлиную его бородку, потащил за собой в сторону конюшни. Через мгновение оба, в сопровождении пса, с рыком хватающего несчастного за штанину, скрылись за её дверями.

Селивестр Богдан, работающий в усадьбе Ясно Вельможного Пана Ордоновского плотником с того самого момента, как сегодня рано утром пришёл на работу в панскую усадьбу, даже носа не казал на улицу. Все это время он находился в своей столярной мастерской. Мастерская его, в виде добротной одноэтажной деревянной постройки, находилась в отдалении от имения, где-то там на его задворках в старом, сплошь состоящем из высоких развесистых лип парке. Рядом с его мастерской расположилась ещё одна деревянная постройка, выполняющая функцию склада лесоматериалов. Там хранились ценные и дорогие сорта древесины, идущие на изготовление мебели.

В функции плотника Селивестра входило не только само плотницкое его ремесло: изготовление окон, дверей, перекрытие крыш, ремонт мебели – но и столярное дело. Селивестр Богдан был еще и талантливым столяром, и не просто столяром, а столяром-краснодеревщиком… Мастерил он своими руками высококачественную мебель из дорогих пород дерева. Именно ремесло столяра-краснодеревщика и занимало у него почти всё его рабочее время. Где он учился мастерству краснодеревщика? Нигде… Гениальный талант краснодеревщика получил он от природы, по милости самого Всевышнего…