Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

Едва вошел, пение прекратилось и арестанты встали навытяжку. Барона Зимберга шлиссельбуржцы боялись и уважали. Когда каторжане замечали, что Зимберг ходил по крепости без охраны, это приятно поражало. Больше того, если что-то среди них и назревало, то в присутствии барона никогда не прорывалось, понимали, что не напоказ, не бравады ради он их не боялся. Надеясь на это, как на верное средство укрощения страстей, барон с такой готовностью и пришел в камеру. Острыми, издали ощупывавшими глазами привычно оцепил арестантов, мягко, почти вкрадчиво обратился к Орджоникидзе, определив в нем зачинщика:

— Напрасно затеяли эти песнопения. Хотя вы и лишены прав состояния, государь милосерд. И мы, слуги его, радетельны. К тому же долг дворянина по отношению к дворянину, пусть бывшему… — Вот, мол, полюбуйся на себя, соплеменник Багратиона! Оба мы — дворяне, а какая пропасть между нами. — Жаль, но ничем помочь не могу, а если б и мог, то не соизволил.

— Спасибо, — в тон ему, подчеркнуто галантно, поблагодарил Серго, оглянулся на притихших товарищей и снова к Зимбергу: — Извините за беспокойство. Крайняя нужда.

Барон тянул, не спешил выслушать требования:

— У нас есть не менее знаменитые узники, чем вы, господин Орджоникидзе, однако они ведут себя вполне благопристойно.

Серго без особого труда догадался, что в пример ему ставили двух заключенных. Первый — Варфоломей Стоян, он же Чайкин, прославленный на всю Европу, содержался в одиночке при строжайшей изоляции — даже в баню и на прогулки водили одного. В крепости он за то, что украл из Богородицкого девичьего монастыря чудотворную икону Казанской божьей матери, одетую в ризу червонного золота еще Иоанном Грозным, украшенную бриллиантовой короной собственноручно Екатериной Второй. Опытный церковный вор Стоян — Чайкин содрал с иконы драгоценности, продал ювелиру, а саму ее изрубил и сжег. Ему, как потом он хвастливо признался, ужасно хотелось доказать, что икона вовсе не чудотворная, что ей зря поклоняются. В течение нескольких лет архиепископы и государственные деятели высшего ранга, включая председателя совета министров Столыпина, занимались Чайкиным в надежде, что икона не погибла, а где-то спрятана и удастся вернуть монастырю веками не скудевший источник дохода.

Другой знаменитостью был потомок ирландских королей О' Бриен де-Ласси, «герой» едва ли не самого шумного уголовного процесса последних лет. Серго не раз видел итого осужденного за убийство человека с жиденькой бородкой, похожего на скопца. Представитель верхушки общества де-Ласси и на каторге не бедствовал. Инженер по образованию, он консультировал строительство в тюрьме, Пользовался особой благосклонностью начальства. Все окружавшие его каторжане громыхали кандалами, а великосветский мошенник и убийца не ведал, как они натирают руки, ноги. Кстати, эта льгота для заключенных из привилегированного класса не распространялась на политических. Естественно, де-Ласси всячески старался оправдать оказываемое Зимбергом доверие. Уже после отправки Серго в Сибирь де-Ласси случайно узнает и выдаст тайну того, как попадают в тюремную библиотеку ленинские книги в переплетах различных божественных изданий…

— Благодарю за то, что ставите меня вровень со столь почтенными господами, — сказал Серго Зимбергу, — но мне как-то приятнее иная компания, — и обвел взглядом товарищей по камере.

— Понимаю. — Барон даже несколько смутился. — Вы — челочек идеи, готовый за нее на крест. Не верую в вашего бога, но уважаю вашу, если угодно, богоборческую преданность… Не перебивайте, когда с вами говорит глава учреждения, в коем вам предстоит пребывать один бог ведает сколько. Так вот. Мне известно, что из партийной школы под Парижем далеко не святая троица, и в ее числе «товарищ Серго», прибыла в любезное отечество. Одного из вас, как вам, безусловно, известно, нам удалось встретить с подобающими почестями. Львиная доля забот и хлопот пала на плечи тех, кого, к великому сожалению, мы не сумели встретить. И вы, «товарищ Серго», по мнению наблюдателей-профессионалов, совершили невозможное. В Киеве, Ростове, Баку, Тифлисе возродили порушенные нами организации. Не кто иной, как вы, предложили создать Российскую организационную комиссию по созыву конференции. Вас решительно поддержал Ульянов…

«Зачем ты все это говоришь?» — недоумевал Серго и волновался, верно, от того, что никак не мог разгадать замысел противника. А Зимберг продолжал с упоением: