Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Старик застал его врасплох — сидящим за чаем на теплой от солнца террасе и еще в пижаме. Далл’О был в некотором замешательстве. Чай он не любил, и Петр предложил ему кофе. Но гость отказался и от кофе.

Уже через пару минут одетый и причесанный, Петр шел рядом с Далл’О в направлении кустов шафрановой розы, замечая, что старик тоже успел переодеться: сменив обувь и пиджак, Далл’О был теперь в синей рабочей куртке и в резиновых сапогах.

Поглядывая на Далл’О сбоку, на его сморщенное, красное, покрытое старческой испариной лицо с крупными порами и бесформенным носом, Петр угадывал в нем какую-то неловкость. За то, что он бросал сад в неподходящий момент? За роль инструктора, которую ему предстояло играть и которой он всегда тяготился? За явную нелепость последних напутствий? Или, наконец, за неудавшуюся торжественность последнего визита?

Они остановились перед мускусными кустами возле «Пенелопки». Старик раздвинул секатором ветви и показал на следы тли. Ее было не так много. Кусты росли здоровыми. Бутоны получались хорошие. Но старик всё же посоветовал не откладывать с обработкой, чтобы не получилось нашествия, как в прошлое лето.

Далл’О отхватил секатором повисшую над дорожкой ветвь «Шизофрагмы», хотел показать, с какой решительностью теперь нужно действовать, и порекомендовал присматривать за бенгальской розой и за «Гвинеей». Тля могла перекинуться и сюда. Посаженная весной магнолия не требовала, на его взгляд, особенного ухода. Корни магнолия пустила нормальные. Достаточно было просто проверять время от времени почву на кислотность. Старик советовал не откладывать и с черенкованием, а затем уже совсем растерянно пробормотал:

— Но вот и всё… Внизу по кустам я тоже уже начал выравнивать. Закончить не успел. За лето вы и сами, думаю, справитесь, если не уедете никуда… С понедельника пришлю зятя. А там видно будет… — Далл’О имел в виду своего зятя, который, как и он, зарабатывал на хлеб садовыми работами, но состоял в штате местной фирмы садового обслуживания и подрабатывал на стороне лишь в особых случаях. — Руки — золото, — добавил старик. — Всё умеет делать. Методы у них поновее. Договоритесь… А вообще, смотрите сами. Мое дело предложить.

— Договоримся, — заверил Петр. — Жалко, конечно. Я вам буду звонить. Имейте в виду, если что случится…

— Пожалуйста, звоните.

— И заезжали бы иногда… Обещаете?

Старик скользнул по лицу Петра внимательным взглядом и спросил:

— Как у вас-то дела?

— Вы про Леона?

Далл’О снял очки и, скорчив гримасу, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Всё образуется, — сказал Петр.

— Вы бы не ломали себе голову. Ему-то что? Хоть бы хны. Девчонку жалко.

Петр молчал.

— Да и вас… — добавил старик. — Ведь что рассусоливать в таких случаях? Будь моя воля, я бы этому мордовороту не то что руки… Кастрата бы из него сделал.

— Разговоров небось в округе? — спросил Петр.

— То, что говорят, — это ерунда. Мы же в деревне живем, — отмахнулся Далл’О. — У меня племянник был за решеткой — и ничего! Теперь женат, дети. Было бы у человека вот это… — Старик ударил себя в грудь. — А там… Всё зачтется и спишется. А то ведь как получается: бывает, посадишь человека за стол, а он и ноги на стол. А другой один за всех вынужден расхлебывать. Я вас за это уважал. Иногда, может, и говорил лишнее. Вы уж простите… Но каждому свое. На то воля Божья. Так что вот так… — Далл’О смутился.

— Спасибо, — поблагодарил Петр.

Старик скользнул по нему недовольным взглядом и сменил тему:

— А там лучше не затягивайте, режьте смело… — Он показал секатором в сторону дома. — И за июль лучше всё закончить.

Еще через пять минут, по-новому всматриваясь друг в друга, они распрощались…

После всего того, что Шарлотта Вельмонт слышала от Ван Ден Берга, она уже ничему не удивлялась. И когда ей позвонил Вертягин, требуя срочной встречи, ей не оставалось ничего другого, как согласиться.

Он хотел увидеться на следующий же день. Встреча нарушала все ее планы. Как раз в этот день Вельмонт планировала уехать по делам в Бретань; заодно был случай навестить сестру, жившую с мужем под Ла-Болем, которая приглашала ее на всё лето. И вот теперь планы пришлось перекраивать.

Ван Ден Берг не переставал на Вертягина жаловаться. Тот измучил его своими звонками. Заполучить дело Мольтаверна в свои руки Вертягин будто бы решил во что бы то ни стало и шел напролом, вырывал его буквально силой. Работать в такой атмосфере Ван Ден Берг отказывался. И поскольку в эту историю его втянула Вельмонт, у нее он и искал теперь защиты.

Поначалу Вельмонт даже не знала, как относиться к новостям. И если в глубине души она понимала и того и другого, тем более что поначалу тоже придерживалась не совсем четкой позиции, считая, что во всех спорных вопросах, связанных с защитой, превалировать должны интересы обвиняемого, — то упрямство и личные амбиции казались здесь всё же неприемлемыми. Не трудно было представить себе и другое — какой переполох вся эта неразбериха могла вызвать в судебных инстанциях, в адвокатуре и у следствия…