Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

— Я выпишу чек, — сказал Петр. — Сразу же, если хотите.

— Потом выпишете. Со счетчиком всё вместе подсчитаем. Если в овощах будет нужда, могу завозить. Салат есть, морковка, яйца… А хотите, курочку могу это… зарезать. Да и кролика… — Он уставил на гостя испытующий взгляд. — А послезавтра я собираюсь наверх съездить, за озеро, знаете?.. Если есть желание, могу прокатить… с ветерком. Небось не были ни разу?

— Был как-то раз, — ответил Петр.

Хозяин не смог скрыть своего разочарования.

— Спасибо за приглашение, — поблагодарил Петр. — У меня пока нет планов, но если могу вам позвонить насчет поездки… завтра, например…

— Можете позвонить, — буркнул горец и, тут же распрощавшись, гремя через пороги сапогами, отправился на улицу…

День хотелось начать с чего-нибудь привычного. Съездить в Пасси за покупками для дома? Или, еще лучше, сразу подняться на плато или даже поехать вниз, в Салланш? Там же, в Салланше, можно было и пообедать. Но в то же время совсем не хотелось попасть в толпу, в уличное движение, а в августе этого было не миновать. И он решил начинать с малого, с конкретного.

Во-первых, забыть о кабинетных делах и никуда не звонить, никого ни о чем не предупреждать. А просто-напросто ехать завтракать, да не куда-то, а в ближайшее кафе на плато д’Асси. После завтрака купить, если удастся, ботинки для ходьбы; без подходящей обуви соваться в горы всё равно бессмысленно. Купив ботинки, можно было сразу же подняться в горы и предпринять пешую прогулку как раз в ту сторону, куда хозяин приглашал через день прокатиться на джипе. Горная дорога, поднимавшаяся вдоль Антернского ущелья, доходила до высокогорной базы, где готовили простенькие обеды. На ходьбу в одну сторону могло уйти часа два или три, а с передышкой в час вся прогулка могла занять шесть или семь часов…

На плато за два года тоже ничего не изменилось. Почтовое отделение, безлюдная главная улица, уродливый бетонный монумент, инсценирующий не то вакханалию, не то коллективное совокупление акробатов, глядя на который совершенно невозможно было понять, как он мог стать предметом гордости местных жителей и значиться во всех туристических путеводителях как главная достопримечательность коммуны или что-то в этом роде; знакомые витрины магазинов, по которым невозможно определить, открыты они или закрыты, круто обрывающиеся в стороны боковые улочки, чистый прозрачный воздух, давящая на уши тишина, распахивающиеся во все стороны виды на исполинские горные массивы… — всё здесь казалось воздвигнутым на веки вечные, и всё поражало безмятежной отрешенностью от реальности суетного мира, который поджидал, казалось, где-то рядом как какой-то злоумышленник, выгадывая подходящий момент, чтобы навалиться на зазевавшегося, чтобы разом всё это поглотить и превратить в свой придаток.

Петр позавтракал в знакомом безлюдном кафе, разглядывая безлюдную улицу. После завтрака в одном из магазинов он приобрел дешевые горные ботинки (других просто не было), шерстяные носки и холщовые брюки с карманами вдоль штанин, по дороге к машине заглянул в небольшой супермаркет, но, не зная, что купить, ограничился бутылкой виски. В машине переодевшись, он выехал из поселка по направлению в горы и, минуя знакомые окрестности санаторной зоны, стал подниматься в направлении Зеленого озера.

На высоте, когда потянулась последняя полоса смешанного леса, сразу же посвежело. Узкое шоссе, обнесенное высокими насыпями, проделывало всё более частые витки, и следующие один за другим виражи становились настолько крутыми, что немело в затылке и нога поневоле отпускала педаль акселератора, хотя машина едва ползла по дороге на второй скорости.

Он миновал голую пустошь плато, где в зимние месяцы работала лыжная база, спустился по извивающейся лесной дороге к ее последнему отрезку, который тянулся изгибами уже по краю ущелья, и, обогнув постоялый двор, — оборотистый пастух переоборудовал пастушью хибару в питейное заведение, — где из-за деревянных столов на него, как и на всякого новоприбывшего, дружно глазело множество по-походному разодетого люда, вырулил на стоянку для легкового автотранспорта. Дальше проезда не было…

От вида, открывавшегося с плато, спирало дух. На высоте нижних предгорий долину затопило темноватым ультрамарином. Груда белоснежных облаков, непонятно каким образом вплывших в этот замкнутый колодец пространства, поражала своим бесформенным величием, какой-то бессмысленной, райской красотой. И если бы не горный кряж за спиной, отвесным карнизом нависавший над головой и придававший пространству хоть какую-то видимость земных пропорций, трудно было бы разобраться, что является действительно огромным по размеру, а что крохотным. Но не легче было бы сориентироваться, где здесь верх, где низ…

Не прошло и получаса, как прохлада, доставлявшая острое удовольствие в начале подъема, сменилась изнурительным зноем. Петр не чувствовал под собой ног. В голове стоял шум, ступни горели. Ботинки, хотя и кожаные, на гомме, оказались хуже некуда. Но возвращаться назад было поздно.