Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Время от времени он назначал себе какой-нибудь зримый ориентир — выступ в скале, зеленое пятно, образуемое скоплением кустарника, двух-трех овечек, если удавалось разглядеть их среди валунов, от которых доносился звон бубенцов, разливавшийся по горам тонким пронзительным журчанием. Ориентир худо-бедно, но помогал подниматься до означенного места без остановки. Каждый раз он всё же допускал просчет: дистанция оказывалась слишком большой для одного перехода.

На протяжении всего подъема впереди мелькали две яркие цветные точки — желтая и белая. По мере продвижения точки оставались всегда на одном и том же расстоянии, не приближались и не отдалялись. В этом было что-то пугающее, нереальное. Петр не сразу нашел объяснение таинственному явлению: кто-то, несомненно, проделывал тот же самый путь впереди, на расстоянии в два или три километра выше. Точно такие же перемещавшиеся цветные пятнышки стали появляться справа, на зеленом склоне с обратной стороны бездонного ущелья. Непонятным оставалось лишь то, как на такую крутизну могло занести людей. Утопающий в тени склон был сплошь покрыт темной растительностью и обрывался в бездну почти отвесной стеной…

На базе наверху оказалось людно. Почти все столы на улице были заняты. Обедающие наблюдали за молодой парой, обмывающейся у родника. Парень и девушка выглядели изнуренными и не замечали, что привлекают к себе всеобщее внимание. Сняв уродливые пластмассовые ботинки, оба намочили головы и подставляли под струю воды белые как мрамор босые ноги. По цвету маек — парень носил желтую, а девушка белую — Петр догадался, что именно этих молодых людей он и видел перед собой на протяжении всего подъема, поначалу принимая их спины за мистические пятнышки.

Когда пара отошла от воды, он в свой черед освежил лицо и руки в ледяной струе и сел за крайний стол. Пухлявая официантка в шортах, с бронзовыми, покрытыми блестящим пушком ногами, приняла у него заказ: омлет с картошкой, бутылка холодного пива. Когда девушка принесла заказанное на стол, Петр поинтересовался, кому принадлежат два джипа, «тойота» и открытый «ленд ровер», припаркованные на нижней площадке за домом.

Машины принадлежали хозяевам. По словам официантки, «наверх» после обеда никого не ждали, поэтому вряд ли у него был шанс напроситься к кому-нибудь в попутчики, чтобы спуститься вниз на машине. Не без сочувствия официантка сказала, что с другой стороны ущелья есть вторая тропа, которая сокращает спуск на час или на полтора, но она считается опасной, и не рекомендовала спускаться этим путем, если у него нет достаточного опыта. Петр уточнил, как выйти к тропе, и, посидев наверху еще с полчаса, решил спускаться, не теряя времени.

Обогнув озеро, лежавшее во впадине, словно вывалившийся из оправы камень яшмы, тропа вывела к крутому спуску и запетляла через густые заросли черники. Хватаясь за стланики, то и дело теряя тропу из виду и мало-помалу приходя в волнение от вида гигантского, адски бездонного пространства, которое всё шире и шире распахивалось под ногами, — волнение нагнетала и мертвая тишина, и раздающиеся время от времени вопли альпийских галок, похожие на крики попугая и оттого звучавшие в предвечерней тишине немного жутковато, — Петр продолжал с благоговейным ужасом спускаться по отвесному склону, но всё чаще спрашивал себя, каким образом он будет проделывать тот же путь в обратном направлении, если по какой-нибудь причине не сможет спуститься до конца.

Время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться, он садился, смотрел в долину, наполнявшуюся клубами неестественно крупных серых облаков, вслушивался в отдаленные раскаты грома и окончательно терял уверенность в себе. Лазить по горам во время грозы — это было полнейшим безрассудством. А еще через четверть часа он был вынужден признать очевидное: он совершил ошибку. Тропа оказалась не просто труднопроходимой. Она была предназначена для профессиональных скалолазов.

Вскоре тропа и вовсе исчезла. Очутившись на небольшой каменистой площадке, стиснутой с двух сторон утесами и обрамленной, словно для наглядности, кустиками черники, Петр приблизился к краю, глянул вниз и отпрянул. Внизу простиралась пропасть. На дне ее даже деревья выглядели едва различимыми штрихами. Выхода не было: после основательной передышки нужно было возвращаться, не теряя времени, наверх той же дорогой.

Он сел на камни и попытался выкурить сигарету. Но вкус ее опять вызвал отвращение. Набрав вокруг себя горсть крупной черники, он всыпал ее в рот и, спрашивая себя, является ли неожиданно мыльный привкус, который он ощутил, нормальным для зрелой черники, увидел слева от себя тонкий канат, прикрепленный к скале металлическими кольцами. Канат уводил куда-то вниз.

Он подобрался к нему поближе и тут же понял, что это и есть продолжение тропы. Держась за камни и за канат, можно было перебраться через расщелину и спуститься к другой площадке, видневшейся внизу, аналогичной той, на которой он находился.