Звёздные часы

День был жарким. Поставленные на бок в опорку67 ветвей, сушились вымытые чашки гнёзд. Их следовало уже прибрать до следующего года, но всё никак не доходили руки. Впрочем, от сего малого расстройства68 не предвиделось никакой большой беды.

В лунке под деревом, свёрнутый должным порядком, словно шланг для полива цветов, лежал уж. Из самой середины выглядывала его лукавая рожица, с одной, размазанной на две щеки веснушкой. От своего места он внимательно прислушивался к нарочитому стону рыб, которые шумно и весело поедали похлёбку пруда, начав, как водится, с самого края, где уже было не слишком горячо. Среди рыб попадались рыбки, рыбочки, да рыбёшки, – большие и маленькие, серебристые, как невесты на выданье, роковые красные и отслужившие только что военную службу удальцы, которым не наскучил ещё скрытный, в крапинку, наряд.

Тут же неподалёку, на берегу, топтался зяблик, который имел надобность немедля перебраться на другую сторону пруда. Было бы лучше, разумеется, облететь водоём стороной, но деревья, что доселе тщетно тянули руки навстречу друг другу, после обильных дождей, сомкнули, наконец, свои объятия и застенили69 собою небеса.

Когда зяблик, сумев побороть робость, ступил, наконец, в воду, дорога, вымощенная листьями кувшинок, отполированных ветром и влажными телами улиток, принялась довольно заметно раскачиваться. Она лишь с виду казалась вполне надёжной. Впрочем, выяснилось, что, с одобрения лягушек, по пути можно набрать сколько хочешь съестного, ибо на попечении зяблика было не только пятеро своих птенцов, но и трое соседских.

Набив полный клюв подёнок70, зяблик уже почти добрался до противоположного берега, как вдруг увидал крупную муху. С радости от того, что может получше угостить свою терпеливую зяблицу71, он кинулся было за насекомым, но тут, порывом ниоткуда взявшегося ветра, прямо ему на голову, с ветвей сдуло то самое неубранное вовремя гнездо. Зяблик пошатнулся и, больно стукнувшись о воду, упал.

Глубина у берега в том месте оказалась немалой, да и пловец из зяблика, прямо скажем, никакой, посему, выронив от ужаса и подёнок, и муху, он скоро начал тонуть.

Уж, по всё это время наблюдавший из своего укрытия, бросил сокрушаться о неосмотрительности путешественника, что пренебрёг ледоходом разбегающихся на стороны листьев, и, молниеносно раскрутив свиток своего тела, нырнул беззвучно, вытолкав птицу к берегу.

Спустя четверть часа, зяблик всё ещё сидел, обняв сушу крыльями и, не решаясь пошевелиться как-то иначе, тяжело дышал.

Едва ли заметив происшествие, рыбы всё также бродили по мелководью, и, закручивая кокетливым фунтиком хвосты, щипали траву, подражая заморским, невиданным никогда ламантинам.

Ну, дак, – совсем необязательно наблюдать нечто воочию, чтобы чувствовать, что существует добро или зло, и, с осторожностью пробираясь меж ними, отыскивать верный путь к своему побережью, – туда, где зяблицы непременно дожидаются своих сочных мух.

Паутина

Чёрная, словно пролетевшая через дымоход, бабочка с нежными сиреневыми медальонами на брыжи72 порхает подле, пытается присесть то на щёку, то на ладонь. Смешная… Как беззаботна она, как ранима. И откуда ж берётся у неё то, что не даёт попасть в паутину, коих округ не счесть.

Алмазными гранями сияет распятая сеть крестовика73, шёлковый лоскут агелены 74, а где-то неподалёку и динопис 75 играет драгоценной нитью сам с собою. Куда не глянь, отовсюду манят призывно. Мешая взлететь, бинтует паутина к ветвям листья, вынуждая оступаться, теснит тропинки к лесам, не позволяя осмотреться по сторонам, тянет взгляды долу76. Неспроста это. Кого ловят они в сети свои, кроме… Так, может, мы те самые мошки и есть? А иные, что попадаются, случайны, но пьянея от отсутствия преград, гибнут в не для них приготовленной западне…

Рыба тянет из воды губы для воздушного поцелуя, но, так и не дождавшись взаимности, чмокает, оглушая пустоту. Или, может, пускает искусно в ту самую, любую из четырёх сторон, где, раскачав в гамаке паутины, отбросит лобзание туда, где и кому оно нужнее. Впрочем, есть ли те, которым оно не надь77?! Да разве признает кто, – себе или прочему в том. Другу, если… Но где ж их сыскать, искренне таковых?

Всякому желательно зреть подле, согласное с ним нечто, бессловесное почти, с изрядным запасом мёда и елея за щекой. А иначе-то как?! Откуда взять сил признать, что в одном только цветке найдётся всякий78 лепесток?

И, сжигая ненавистью любую мысль инако79 от вас живущу, укладываем мы свою, заведомо повинну главу, на плаху иных, несогласных с нами.

И никак, нечем это остановить, любви кроме.

Каждый раскидывает свою паутину. Сеть ухищрений, невод общеизвестной ли лжи или ведомой одним лишь нам правды, – они соседствуют, не стесняя друг друга никак. А мы… плетёмся вослед. По воле. Своей.

Крутой поворот