Читаем 151 стихотворение полностью

захлопнувших спасительные крыши

я наименьший вездесущий и тишайший

высасыватель мозговых костей

и сердобольных новостей

я здесь я пусть я в некотором роде

проглатывая изморось и клинопись и пыль

на бабушкином трепетном комоде

и кое-что еще

я — вот-вот чтобы не забыть

я бедный Нью-Йорик

в блестящей обертке

от шоколадного батончика «Сникерс»

торжественно

обещаю

и клянусь

ГОРЯЧО ГОРЯЧО ГОРЯЧО ГОРЯЧО

любить


2.4.93

она поцеловала его в подушку...


она поцеловала его в подушку

а он поцеловал ее в край пододеяльника

а она поцеловала его в наволочку

а он ее в последнюю горящую лампочку в люстре

она вытянувшись поцеловала его в спинку стула

а он наклонившись поцеловал ее в ручку кресла

тогда она изловчилась и поцеловала его

в кнопку будильника

а он тут же поцеловал ее

в дверцу холодильника

ах так — она немедленно поцеловала его в скатерть

а он заметил что скатерть уже в прачечной

и как бы между прочим

поцеловал ее в замочную скважину

она тут же поцеловала его в зонтик

зонтик раскрылся и улетел

и ему ничего не оставалось как

поцеловать ее в мыльницу

которая вся пошла пузырями

и уплыла в Средиземное море

но она не растерялась

и поцеловала его в светофор

загорелся красный свет и он

не переходя улицу

поцеловал ее в яблочный мармелад

она стала целовать его

всего перемазанного мармеладом

и в хвост и в гриву

и в витрину Елисеевского гастронома

и в компьютер «Макинтош»

а он нарочно подставлял ей то одну

то другую ланиту дискету

не забывая при этом целовать ее в каждый

кохиноровский карандаш

и в каждый смычок

Государственного симфонического оркестра

под руководством Геннадия Рождественского

в каждый волосок каждого смычка

исполняющего верхнее до-диез-бемоль

с тремя точками

и выматывающим душу фермато

переходящим в тремоло литавр

РРРРРРРРррррррр

она поцеловала его в литр кваса

и белый коралл в керамической кружке на подоконнике

и сказала — Господи, мы совсем с ума сошли

надо же огурцы сажать

и на стол накрывать — сейчас гости придут

а у нас конь не валялся

и даже НЕ ПРО-ПЫ-ЛЕ-СО-ШЕ-НО !

он сказал — конечно конечно

вскочил на пылесос

посадил ее перед собой

дернул поводья и нажал кнопку ПУСК

и — ААААААААаааааааааааааа

вскачь полетели они

в сине-зеленом мокром снеге

в развевающихся крылатках

шитых бисером российских новостей

и отороченных по краю сельдереем

и укропом в четыре карата

и еще тридцать две с половиной минуты

стекленели от медно-ковыльного ветра в ушах

вшиваясь торпедой под кожу

искаженного в целом пространства

и беспрестанно изо всех сил целуя друг друга

в начищенные купола

Троице-Сергиевой Лавры


11.4.93

Сон


Мне приснился Президент

на моей постели

Мы с семьей вокруг сидели

Наблюдали как он там лежит

Он лежал не как-нибудь

а в трусах и в майке

Надо бы бельё сменить

пронеслось в моём мозгу

при виде одеяла и простынки

Надо бы бельё сменить

Он ведь гость однако

пронеслось в моём мозгу

женственно-далёком

от проблем глобальных

и потому невразумительных

в одно окно влетающих

вокруг тела обвивающих

берёзово-неольховых

Тут мой муж и говорит

слово Президенту

Как де так (он говорит)

Президент хороший?

Не пойму я (говорит)

Президент хороший

А хороший Президент

ему отвечает

Есть такой поценный больш

стержнева-задачный

Есть такие бомбыри

целесообразные также создать

тельных актов арищи сутствие

жение вание мента литического

ных обьеди осмотр и дости значить лодёжног кон!

в том чис лоение ации для и

спечивающего итога

Гать! добавил веско он

и поспал немного

Тут и дети встали с мест

пожимали руки

Тут и дикторша сказала

симпатичная такая

Не уйти говорит вам далеко

от нашей рекламы

Вот говорит какой у нас пив-квас

сорди-кисельморди

Вот какой приснился сон

Вам Искренко Нина Юрьевна

у плетня заросшая крапива

русская 1951 года рождения

обрядилась ярким перламутром

проживает в Москве

и качаясь шепчет шаловливо

...мммская 10, кв. 154

С ДОБРЫМ УТРОМ!


3.11.90

коза моя рогатая...


коза моя рогатая

рога моя козатая

карга моя пузатая

какая ты не битая

недатая пархатая

как родина как родинка надутая

кирнутая щербатая

как голова брюхатая

как жопа бородатая

с тобою не соскучишься

соскочишь — не воротишься

спророчишь — не отвертишься

то как невеста сытая

то как вдова усатая

вся беловато-красная

и звездно-полосатая

ты самая-пресамая

Москва моя — страна моя

с тобой хоть в прорубь

хоть в трубу

хоть в панораму я

как Волга судоходная

приблудная приплодная

хранишь добро народное

и зло хранишь народное

себя хранишь нарядную

дымишь как пароход

как Север Ледовитая

как Сидор недобитая

меж сосен трех зажатая

и я с тобою в рот в ряд

а ежели кому-то я

а ежели куда-то я

надеясь на кого-то я

то ты моя кудлатая

малютая скуратая

ты будешь виноватая

за все мое безумствие

кощунствие презумпствие

неправедное странствие

за жизнь мою живот-мою

за телогрейку ватную

за карамельку мятную

за все мое козачество

рогачество фигачество

мое и человечества

ты — самая любимая

ты — самая любимая

ты — самая любимая


11.8.93

как будто раздвигаешь...


как будто раздвигаешь

не ножницы а ноги

как будто бы стреляешь

не в воздух а в висок

как будто пыль песок

соитие троллейбус

вендетта изморось

и лезвие бумаги

удел немногих


31.1.92

метеоритный дождь


кузнечики звезд стрекотать научились

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия