Читаем 151 стихотворение полностью

изнемогший от родов и ядов

Мальчик кудрявый кормя на лету голубей из рогатки

звонко смеется пока не уступит в потемках сатиру

Дева прекрасная вдаль понесет свою полную бремени тару

Пьяный философ все шарит под тогой

не в силах осмыслить дурацкой Приаповой шутки

Шатким ступеням не вынести жадности всех содроганий

всех резонансных явлений в пружинно-заряженном теле

Так разрывает скалу раскалившихся недр клокотанье

если конечно не лупит по ней молотком

какой-никакой до предела отвязанный гений

Гибельный знак привлекает ворон и натурщиц

Дева прекрасная сыром смутилась тугим и вспотевшим

Что-то ужасное льет на траву молодой жизнелюбец

нежные тонкие руки свои на себя наложивший


6.8.91

Синяя Борода


первая жена

была у него одна

вторая жена

выбила ему два окна

и вставила три зуба

после чего чмокнула его в лоб

сказала — не скучай голуба

и отчалила едва жива

на курильско-японские острова

третья была обыкновенная баба

отличница красавица-каторжанка из песни

прикованная золотой цепью

к свинцовой авоське

четвертая все требовала виски

а выпив денатурату

требовала вернуть ее в Саратов в Сорренто

а потом

в Монте Карло и на инаугурацию в Белый Дом

с большим трудом

в качестве компенсации

он въехал с ней вместо белого дома в желтый

где и нашел-таки

возможность обменять ее на пятую жену

из персонала

через которую чуть сам не отошел ко сну

от чрезмерной дозы интернационал-глюкозы

которую та забацала ему от избытка чувств

в общем проснулся — ни кола ни двора

и от жены один начес остался

ну хорошо думает погодите суки

и тут же взял шестую — на поруки

а у той шестой уже были три ходки

в Тулу и в Воронеж

и два привода в Париж

друзья как увидели

ну говорят с этой ты погоришь

и точно

лишь утро осветило его синюю верхушку

она немотивированно подожгла подушку

а через некоторое время выпрыгнула с балкона

но в последний момент была поймана за руку

своим семидесятидвухлетним сыном

и без видимых повреждений

приземлилась на пятый этаж

он вспоминал впоследствии этот абордаж

как ровный шум на ровной ноте

трясясь в прокуренной карете

сквозь полуветер полушквал

когда карет на страшном склоне

копыта на фиг оторвал

от твердой почвы и нечаянно устремился

в манящую и полную загадок вышину

он вдруг увидел свою седьмую жену

на какую-то долю секунды мелькнул

ее интригующий профиль

на эскалаторе метро

и тут же что-то эксклюзивно острое

вонзилось ему в ребро

скорее надфиль чем бес

но и без

какого бы то ни было оперативного вмешательства

он уже буквально сваливался с небес

в помойную яму собственного воображения

съежившись как от холодного душа

или шуршащего под ногами инея

онемев от понимания

того очевидного факта

что никакая жена

ему в сущности не нужна

а нужна ему только легенда и мировая слава

легенда вздохнул он и провалился с головой

в вечный покой

и проваливаясь

случайно взглянул на свою соседку справа

и случайно взглянув на свою соседку справа

он не удержался и снова женился

а женившись продолжал проваливаться

и вертеть как метроном головой по сторонам

вздыхать и думать про себя

Господи прошу тебя

ты только ничего не говори

мне ублюдку

а просто возьми да и отвори — ну

отвори

потихоньку

калитку


11-15.7.91

Синяя Борода 1


одна девочка ушла из дома в лес

в лесу она заблудилась

и стала искать дорогу домой

да не нашла

а пришла в лес к домику

а в этом домике

никто-никто не жил никогда

а жила в нем только Синяя Борода

она увидела девочку и закричала

стой ты куда

иди ко мне — садись на стульчик

ложись на кроватку

я расскажу тебе сказку про короля и колбаску

и потрепала девочку по подбородку

и так протрепались что-то около года

благо была хорошая погода

дожди да ураганы — вьюги да морозы

так что никакой всесоюзный розыск

не собрал ни костей

ни других обнадеживающих новостей

только ранней весной

когда в лесу появляются первые проталинки

и робкие подснежники

подставляют свои еще не затраханные

истинными любителями природы белые головки

долгожданным солнечным лучам

почудилось лейтенанту дежурной части Булавкину

что вроде как кто-то закричал

причем не так как кричат лесные твари

дезертиры или рецидивисты

или иные выразители народного протеста

а так как кричит огородное пугало

без имени и отчества

перед тем как обогатить свою память

знанием всех богатств

которые выработало человечество

лейтенант Рогаткин не знал еще тогда

природы этого необычайного явления

взбудоражившего не одно молодое поколение

но как-то интуитивно понял раз и навсегда

что это кричит с и н я я б о р о д а

и ушибленный этой страшной догадкой

лейтенант Саперлопаткин

стал ощупывать как дыню

лицо свое

все вдруг как-то посиневшее

и залохматившееся в ладонях

не по уставу обильно и буйно

спокойно — сказал себе лейтенант

спокойно Штырьков —

добавил он преодолевая

внезапный и беспричинный страх

кажется противник у тебя в руках

и как бы ни было тебе от этого противно

пойди и загляни

в зеркало заднего обзора на своем мотоцикле

оставленном в зарослях дикой малины

и он пошел и увидел блин

вместо зеркала какое-то объявление

текст которого был настолько мелкий

что его невозможно было разобрать

в отчаянии лейтенант Новометелкин стал его отдирать

и отдирал до самого ужина

пока не обнаружил под ним замочную скважину

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия