Читаем 151 стихотворение полностью

к которой и прильнул чисто рефлекторно

хотя это и противоречит правилам

хорошего ментовского тона

но к такому количеству противоречий

полагался еще и окровавленный ключик

вставленный естественно с противоположной стороны

так что лейтенант Буравчиков

у которого от нервного напряжения

отчасти лопнули фирменные форменные штаны

напрасно ожидал увидеть внутри

памятную с детских лет

камеру следственного изолятора

и сидящего в ней в неприглядном виде

кого бы вы думали?

вот-вот — Самого

самого несчастного автора

всей этой допотопной истории

напрасно ибо он увы

отнюдь не выглядел таким уж несчастным

сидя в это время в пиццерии

в компании своих очаровательных персонажей

обоего пола

постоянно поддерживающих его боевой дух

и кренящееся стропило

сидел и балдел — балда балдой

со своей синей бородой

красным носом

желтым билетом

под черным пистолетом

и зеленым огоньком

сидел и рассказывал знакомым и незнакомым

в 1991-й раз

о том как одна девочка

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

(вышла из рядов КПСС)


15.7-10.8.91

дождь идет — косятся вежливо...


дождь идет — косятся вежливо

мудаки под козырьком

мнут баулы разноцветные

кошка прячется в подвал

экий дождь — в разрезе ямочки

пояс врезался в живот

ветеран прилип ко стеночке

как к картоночке пельмень

экий скверный — сядет трезвенький

разговор авторитетно говорит

как по лысине прихлопывает

крутит зонтик на плече

как забрасывает удочку

как мороженое аккуратно ест

как болтается на ниточке

между двух грудей (тик-так)

как идет на лапках косеньких

нервно дергает крылом

как блестят погоны мокрые

мокрый бампер как блестит

дворник смотрит в занавесочку

изучает фронт работ

заглушил видать российскую

набежавшую волну

дождь идет — суши брат валенки

кепку хорони на гвоздь

на бульвар Покровский вылилось

кубометров может сто

а то и сто пятьдесят

и не видно как в сверкающей

вышине летает сам собой

гражданин охуевающий

с распиздяйкой молодой


16.7.91

Свет мой зеркальце скажи…


Свет мой зеркальце скажи

да всю правду доложи

Я ль на свете всех милее

всех лояльней и левее

Всех богаче одеяньем

и общественным признаньем

и огнём своих побед

А? Любезное зерцало

Отвечай покуда цело

Молвит зеркальце в ответ

Ты статья моя шестая

Ты заступница родная

Ты сестра моя и брат

Вечный двигатель ВПЕРЁД

Ты всё выше год за годом

в облаках перед народом

Всё витаешь-молодеешь

Всё серпеешь-молотеешь

Благоденствие куя

Я свидетель — Бог судья


26.1.90

Ура! И женщина Мария…


Ура! И женщина Мария

Выходит на берег крутой

Нет-нет! Вот женщина Мария

Выходит на берег крутой

Но если женщина Мария

вдруг выйдет на берег крутой

И только женщина Мария

не выйдет на берег крутой

Крутая женщина Мария

Ан ведь и берег-то крутой

По вечерам одна без комплексов

покинув дьюплекс и гостей

Мария натерев песком лицо

выходит на берег крутой

Крутая женщина Мария

что не идёшь на берег ты?

Крутая женщина Мария

зачем идёшь на берег ты?

и там на берегу финты

откручиваешь ты Мария

устраивая аварийный

шершеляфам из-под тахты

гоня отраву из туфты

суровоокая Мария

зачем ты дразнишь кто быстрее

Нет ты не гений чистой красоты

Скажи богемная Мария

а что твой берег сильно крут?

А то ведь может люди врут

про эти доблести вставные?

про эти кручи записные

в которых шершни гнёзда вьют?

Садится шершень на Марию

к бедру крутому прикипев

Садится шершень на Марию

прилипнув на живот крутой

Садится шершень на Марию

облюбовав крутую грудь

и замышляя дальний путь

так вопрошает он Марию

Ужель та самая Мария

сидит на берегу крутом?

Сидит и вертит тут хвостом

с гипербореями играя

на шершня падая пластом?

Кого шерше ля фам Мария

перегорая и шурша?

на сердце руку положа

скажи шершавая Мария

седая карлица Мария

смела как выдрица сырая

и обольстительна как руки брадобрея

с карманным зеркальцем в душе

Кого ты только не шерше

Превозмогая чаевые

на сердце руку положа

как на духу иль в эйфории

на берег ногу положа

в лицо излишне не дыша

скажи ты ж е н щ и н а Мария?

Скажи

Не скажет ни шиша


9.08.90

письмо


ДУША МОЯ, веришь ли ты, нет слов, чтобы выразить тебе свою признательность за оказанную мне в прошлую пятницу бесценную услугу. Так и хожу с просветленным лицом невостребованного охотника за чертополохом. Плохо это или напротив умно необыкновенно — не нам судить. Детское свое воспоминание, прошу, береги. В наше время и это — большая редкость. Остерегайся, ради Христа, светло-зеленого на лиловом фоне и камня с дороги не поднимай

медленным будет декабрь

протекающий пылью в подвалы

два из пяти покрывал вяло задушат рояль

ель-моя-ель уходя улыбнётся

с бесхитростным шармом наземной акулы

если не веришь — не верь,

да и кто же поверит, душа моя,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия