Читаем 151 стихотворение полностью

вспомнит детство золотое и серебряное

украдкой всхлопнет культурообразно

и выразить в звуке пытаясь О ЕСЛИ Б

волком завоет над чёрною бездной

страшное дело если серьёзно


14.11.90

вот представь…


вот представь — ОТКРЫВАЕТСЯ ДВЕРЬ

а за ней — ОТКРЫВАЕТСЯ ДВЕРЬ

а за ней открываются новые двери

и за каждой из них — ОТКРЫВАЕТСЯ ДВЕРЬ

нет ты только представь — ОТКРЫВАЕТСЯ ДВЕРЬ

а теперь вот представь — ЗАКРЫВАЕТСЯ ДВЕРЬ

осторожнее видишь она ЗАКРЫВАЕТСЯ

вот — подёргай — подёргал? ну что? закрывается?

да закрылась

ну точно — захлопулась дверь

горе горе

куда ж нам теперь


15.11.90

Он тащился на драной козе…


Он тащился на драной козе

по кривой отрицательных жестов

Он её обнимал по кривой

перепутав с козой в темноте

Он натягивал ум на рога

и тащил за собой словно остров

под угрозой козлиного смысла

он её обнимал на глазок

Он не видел её никогда

Он дышал лишь потёмкам в затылок

совершая откат по прямой

Но зачем он её обнимал

Он её но зачем никогда

по прямой по кривой но зачем

в темноте напрокат по рогам

словно остров

А как же коза?


1.12.90

Бегает инструктор…


Бегает инструктор

по чужому полю

жилы надувает

машет пистолетом

А на нашем поле

можно только летом

бегать прыгать хрюкать

жилы надувать

Можно только летом

чтоб оно просохло

чтоб не рвать одежду

валенки не рвать

Есть у нас инструктор

наблюдатель мирный

бледненький как мышка

в уголку сидит

Сам не любит бегать

и нам не даёт


2.12.90

Половник и крючок



(симфония)


Однажды жили на земле

половник и крючок

Один на кухонном столе

другой — на стенке вертикально

И разговаривая тайно

простую жизнь они вели

от страшных дерзостей вдали

и от соблазнов невообразимых

Они вели её всю зиму

половник и крючок

всю осень лето и весну

и каждый понедельник

и каждый день они её

хвалили как могли

ругали как могли её

простую эту жизнь

Один стучит — другой молчит

Половник под крючком

Один такой — другой сякой

Кто стукнет — кто смолчит

Сперва взаимной разнотой

они друг другу были

Потом пробило шесть часов

Потом пробило восемь

Один торчал — другой висел

Половник на крючке

Один старательно мешал

Другой оказывал поддержку

И так они храня надежду

Храня надежду, значит, так

половник, значит, и крючок

Крючок и стало быть половник

Так свой простой антагонизм

они всю жизнь переносили

Без видимых усилий

Как переносят жизнь


12.12.90

я лежу в своей больной постели…


я лежу в своей больной постели

телефон чирикнет и взлетает

белое пятно перед глазами

и звезда растет под покрывалом

я лежу в своей больной постели

белое пятно все время рядом

от него кишкам немного тесно

а ушам наоборот просторно

а в затылке шелестит солома

в ней шуршат ежи и трактористы

все они заложники и трупы

и уже порядочно воняют

белое пятно меня меняет

и дробит на слабые осколки

и сажает телефон-наседку

их высиживать до полного привета

если даже сделать все как надо

если сделать строго по закону

по завету или по-другому

ничего ужасного не будет

ну стошнит в канавку мирозданье

дык оно глядишь к утру проспится

и пойдет опять лепить горбухи

я лежу в своей больной постели

белое пятно меня целует


11.2.92

Хочу одетым в шёлк и бархат…


Хочу одетым в шёлк и бархат

тебя увидеть как стемнеет

ступить и молвить как умеет

но непременно в шёлк и бархат


Хочу откинуть покрывало

у мраморного изголовья

и увеличить поголовье

российских интеллектуалов


Хочу родить собачий вальс

на берегу пустых бутылок

и в даль глядеть и разорвать затылок

нажав на тормоз и на газ


14.12.90

космос выплюнул осадки…


космос выплюнул осадки

транспорт недовыполнил объём

грузоперевозок

чем испортил ход событий

два гуся и с ними третий

всем советы подают

одного не понимают

не до них — не до советов

тётка в бантике зелёном

едет дурой сверху вниз

снизу вверх слуга покорно

тащит что-то для себя

все волнуются любя

и душой насквозь болея

как в минуты юбилея

или славных похорон

в царстве птицы Говорун

сколько их, куда их гонит

всё увидеть, записать

перечувствовать, продумать

всё запомнить и простить

белоснежными ногами

вырабатывая грусть

или чёрными зонтами

подперев горизонтальный

мокрый облак — груз небес

Тсссс

в этом ритме безобразном

проще спать чем утонуть

проще выиграть сто тысяч

чем искусственно вздохнуть

ничего не выиграв


14.12.90

я люблю побродить по деревне…


я люблю побродить по деревне

заглядеться в глубокий овраг

за которым народ мельтешит на здоровье

из универсама в универмаг


и потом на крылечке вдвоём

с гинекологом Васькой из 135-й

обсудить твою мать депутата

или в лифте запеть соловьём


соловьи тут у нас круглый год

соловьи да леса на церквушке щербатой

если кто и пристанет так только для понта

что ты сделал для Родины гад?


что б ни сделал сырая земля

всё приимет в себя без ошибки

чтоб спокойно шумели Великие Липки

в тихом часе езды от Кремля


13.12.90

В соответствии с гороскопом


Вчера шестнадцатого марта

была зима и небольшой антициклон

Была возможность заработать миллион

или инфаркт по крайней мере миокарда

Была возможность выступить открыто

и перейти границу у реки

Или хотя бы стиснуть кулаки

дабы призвать решительно к ответу

Была возможность получить ответ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия