Читаем 151 стихотворение полностью

называйся он скажем Эдипом

или хотя бы Володей?

Ну покуражился бы, ну показал бы язык

Ну женился б на ней шутки ради

Ну в крайнем случае отправил бы в ГУЛаг

ЕСТЬ ЛЮДИ

которых я просто очень люблю

хотя здесь не время и не место говорить об этом

ЕСТЬ ЛЮДИ

о которых всё уже сказано и спето

Их мы тоже опустим

ЕСТЬ ЛЮДИ

у которых голова на блюде

седина в бороде

и вся жизнь впереди

ЕСТЬ ЛЮДИ

настолько не понимающие друг друга

что каждая минута общения

даётся им с огромным трудом

с предельным нервным напряжением

и постоянной угрозой срыва

Как будто бы организм

вырабатывает специальные антитела

и они все как один

встают на защиту приоритетов и ценностей

которые в обычной

более естественной для каждой

из противоборствующих сторон обстановке

ни в какой защите не нуждаются

хотя бы просто потому

что не нуждаются в общении друг с другом

как сова и жаворонок

Авраам и Лот

пункт А и пункт В

Н е в с я л и з е м л я п р е д т о б о ю?

О т д е л и с ь ж е о т м е н я.

Е с л и т ы н а л е в о, т о я н а п р а в о,

а е с л и т ы н а п р а в о, т о я н а л е в о.

Нет общего — нет и проблем

Однако проблемы есть

Стало быть есть и общее

ЕСТЬ ЛЮДИ


9.01.-13.02.91

Завтра начинаем…


— Завтра начинаем пить мочу

— Нет давайте лучше послезавтра

Завтра приезжает из Гурзуфа

один мой ну

надо разобраться что почем

— Хорошо тогда давайте в понедельник

— В понедельник можно

Хотя погоди

В понедельник кажется какой-то

перформанс на воде

Чудесное прохождение

сквозь звезду и треугольник


— А во вторник?

— А во вторник фейерверк

тигры и еще какая-то халява

— Где?

— В посольстве

— Шведском?

— Нет, французском

— Клево!

— Да ничего особенного

— Ну тогда в четверг

— Нет в четверг никак

— А что такое?

— Ну я не могу тебе сказать

!!! : " $ + ^простоц/ , . , . , . , . , : ; ! : . мать!

— О'кей я понимаю


— А когда?

— Ну я не знаю ну

— Ну когда когда? Ну

— Так ну ладно

Ладно ладно ладно ладно ладно

ладно

ла-адно

лад-но


5.11.93

Я очень не люблю стихи…


Я очень не люблю стихи

Точнее я их просто ненавижу

А как поэта пред собой увижу

так сразу прятаться бегу под стол и в лопухи

Но к сожалению великому

поэт и там меня находит

и тут такое на него находит

которое уж мне и вовсе ни к чему

Он льнёт ко мне как к топчану какому

с кузнечным шёпотом рот в рот

не видя что меня почти что рвёт

пока он предаётся самовыражению крутому

Никак умом одну страну он не поймёт

и так страдает что противно слушать

А уж вокруг народ безмолвствует как лошадь

на весь странноприимный огород

А уж народа я вообще не выношу

и как увижу сразу прячусь в шкаф или на гору

пускай ему поэт всю свою лиру

срамную посвятит

А я не выношу

Пусть изойдёт он мыслью изречённой

и станет сам духовнее сохи

метафорой загадив лопухи

в отечестве свободы просвещённой

Нет не люблю я гадких лопухов

Сохи духовной и народной воли

Отеческих свобод и ветра в поле

И вот стихов — да-да — особенно стихов

ИЗЫДИ ОКАЯННЫЙ КРЫСОЛОВ


21.02.91

когда на душе



1


когда легко и пусто на душе

вид линии электропередач

Отечества нам сладок и приятен

а если на душе нехорошо

то есть не пустота — чего там только нет

такого от чего вам не легко

а как бы даже очень затруднённо

и как бы тягостно и гадко и вообще

хреново значит на душе

вот уж тогда

не то что линии каких-то передач

каких-то там электро- или просто передач

Отечества антипатичен вид

и даже колпачок

отломанный у шариковой ручки

и тот вас непомерно огорчает

своим несладким неприятным видом

Отечества

и хочется сказать без выраженья

граждане пассажиры

отойдите от края платформы



2


когда в душе милитаристский праздник

и день уж клонится к закату и когда

уже немного нищих в переходах

и тихо шаркает чуть бодрый старичок

неся в кульке прозрачном яблоки

до килограмма

и красавцы налицо с красавицами

или так в носочках красных

экстравагантно прислоняясь где нельзя

где аккуратно белым по пустому

написано в сердцах НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ

нигде читатель мой нельзя остановиться

разинув рот

чтоб не привлечь внимание жюри

разинув рот

вот день сгорел как белая страница

разинув рот

и ничего внутри

проникновенно рот разинув


23.02.91

наше маленькое горе



1


наше маленькое горе

сидит ножками болтает

на одиннадцатой снизу

пачке сахара прелестной

аккуратной пирамидке сахарной

а как же?

талоны-то вовремя отовариваем



2


наше маленькое горе

всё воркует всё хлопочет

всё вопросы задаёт

завтра праздник солнце-птицы

нет ли вербочки у вас?



3


солнце светит прямо в глаз

ну и ветер нынче — даже

наше маленькое горе

насморк подхватило



4


наше лёгкое как тарсис

маленькое как рамелька

горе как горе



5


однажды наше маленькое горе

решило мир сей преобразовать

и преобразовало



6


однажды наше маленькое горе

глядело в зеркало но видело в нём только

двух стариков прижавшихся друг к другу



7


однажды наше маленькое горе

нечаянно упало в темноте

на наше маленькое счастье в темноте

упало да и раздавило

в темноте



8


однажды наше маленькое Го

вдруг получило озарение от Ку

да, непонятно

но приятный запах

а главное нести не тяжело



9


однажды в ясный полдень На Ма Го

вдруг получило Гума По

открыло там и ри и чоко и марга

наелось и пошло



10


наше маленькое горько

и печально и темно

бьётся в форточку луна

наша маленькая гирька

дыркой вывернута норка

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза
Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия