18

– Это должна быть патриотическая песня. Хорошо знакомая людям среднего возраста, не вызывающая дурных ассоциаций и глумежа, – добавляет Федя. Похоже, он верно уловил мою мысль, этот смышленый малый с очевидными наклонностями педофила.

– Вот что, зайцы, – хлопает в ладоши Алла, – мы немного отвлекаемся и распыляемся. Давайте подытожим, что у нас пока есть. Хозяйственник, экономист, земляк, вернулся на родину, чтобы помочь тем, кто его вывел в люди. Знает, как зарабатывать деньги, а не тратить их. Требует социальной справедливости, помогает одиноким и обездоленным. Стоит на позициях природной ренты двумя ногами.

Я аж зажмуриваюсь. Какой положительный образ. Чтобы поверить в добро, достаточно начать делать его.

– Кроме того, он беспартийный. Выдвигается сам, – добавляет Алла. – Это очень важно. Всю жизнь надеялся только на свои силы. Сам принимал важные решения. Думал своей головой. Партбилетом народ не накормишь.

– Партбилетом народ не накормишь, партбилет не поднимет село, нам хозяйственник нужен в Госдуме, настоящий мужик, не трепло, – декламирую я. Кандидат одобрительно улыбается мне из своего двухмерного фотомира. Анечка стенографирует.

Алла закуривает еще одну Mild Seven. У нее ухоженные руки, чего тут говорить. Готовит печь, стирает машина, жена, конечно же, не для этого. Она садится на подоконник, подставляя лицо вечерней прохладе, отравленной дыханием города. На ногах нашего босса легкие босоножки с высокой шнуровкой. Высокие каблуки пусть носят те, кто не сделал ничего стоящего. Привлекать к себе внимание – ниже ее достоинства.

Я извиняюсь и выхожу в туалет. Система наблюдения чует мои перемещения в темном коридоре и загорается зеленым. Я иду на этот свет. В мою хмельную голову лезут разные дурацкие мысли. Например, о том, что специальных туалетов для гермафродитов и транссексуалов не существует, поэтому они вынуждены пользоваться туалетом того пола, ближе к которому себя считают. Если учесть, что транссексуалов в последние годы становится все больше, то неудивительно, что туалетная проблема таких людей напрягает все сильнее и даже стала отдельной темой нынешнего искусства. Надо полагать, что специальных туалетов или туалетных отделений для транссексуалов строить не будут, но унисексовые туалеты для них подошли бы идеально.

«Туалет для двоих – вливайся», – я оставляю этот слоган до лучших времен, когда одинокие души разделенных андрогинов найдут свои утраченные половины.

Помочившись, я обнаруживаю в пустом коридоре воркующих у окна Федю и Анечку. Огоньки их сигарет встречаются и расходятся в наэлектризованном от чувств пространстве. Я медлю, чтобы подслушать.

– Я Змей-Горыныч, – говорит он ей какую-то обольстительную чушь. – Я Змей-Горыныч из Москвы и похищаю невинных и одиноких.

Так вот он как сам себя называет этой девушке – крепкой, загорелой и сильной девушке Юга. Он ждет, когда она сама скажет ему: миленький ты мой, возьми меня с собой. Есть мнение, что многим женщинам против их воли нравятся отъявленные мерзавцы. Может быть, в поисках доброго расположения женщин и я пытался стать отъявленным мерзавцем? Но раз у меня не получилось, может, я не такой уж и плохой человек?

Мы возвращаемся к нашему круглому столу. Сервировщица не теряет времени даром. Недоеденная колбаса и сыр куда-то исчезли. Разогретая в микроволновке пицца источает влажный пар со своей прыщавой поверхности. Алла поднимает очередной тост. Я пью до дна, быстро глотая обжигающую жидкость.

– Послушайте, я, кажется, придумал песню, – говорю я, слегка волнуясь. – Вернее, я придумал, что это должна быть за песня.

Пиарщик, развалившись в кресле, ковыряет в зубах зубочисткой от McDonald’s. Федя ссутулился и обмяк, алкоголь забирает у него последние силы. Хватит ли его, чтобы проводить Анечку в ее спальный район?

– Это будет «С чего начинается Родина», – говорю я, глядя на Аллу. Ее бриллианты вспыхивают ярким отсветом люминесцентных ламп.

– Та-тааа та-та-та-та-таа-та-тааа… – стараясь не сфальшивить, я напеваю первые такты. – Послушайте, правда хорошо? Это будут наши позывные.

– С чего начинается Родина, – повторяет Алла. Коньяк кружит ей голову, мелодия медленного вальса увлекает ее.

– Это патриотично, – говорит Федя, – настрой в общем-то верный.

– С чего начинается Родина. То есть, что нужно сделать, чтобы возродить село, за селом город, за городом всю страну, понимаете? – я волнуюсь, чувствуя, что на щеках гуляет жаркий румянец.

На какое-то мгновение свершается чудо, и благодать нисходит на наш стол. Музыка все наполняет смыслом, и вот мы сами готовы поверить в то, что наша работа правда чего-то стоит.

– …и с клятвы, которую в юности, он Родине в сердце принес! – восклицает Алла.