18

– Нужно подготовить письма счастья, – вспоминает Федя напоследок. – Поздравления с юбилеями, с церковными и светскими праздниками, со свадьбой. От имени кандидата. Несколько вариантов, чтобы не повторяться всякий раз.

– Позже, – Алла машет рукой и трет уставшие глаза. Но молодая кровь пока не дает ей совсем уснуть.

– Нужно столько сделать, – говорит она задумчиво. – Особенно в последний месяц. Что это будет за месяц, зайцы! Мы будем покупать избирателей, как Чичиков свои мертвые души. И у нас будет подставной кандидат, да. Тот, которому придется судиться с конкурентами в случае чего.

Она достает из пачки еще одну Mild Seven и направляется к двери. Я встаю и иду за ней, сам не зная, зачем. Еще одна пара – Федя с Анечкой – тоже идет за нами.

– Русские своих в беде не бросают, – говорит он ей чуть слышно. – Я увезу тебя отсюда, поедешь?

Вместо ответа она улыбается и льнет к его плечу.

Алла идет все дальше, к приоткрытому окну из белого пластика, я бесшумно крадусь следом.

– Можно мне одну? – я беру сигарету из ее прохладных рук. Если бы кто-нибудь обнял меня сейчас, так, чтобы электрический ток прошел сквозь затылок, заставляя зажмуриваться и не дышать.

Я не смотрю на нее, чувствуя ее духи, слушая, как звучит каждый ее выдох в равнодушную ночь. Скоро волшебство этого момента истает и исчезнет, но пока можно еще несколько минут представлять себя пассажиром полупустого поезда, мчащегося по черной, пахнущей полынью степи.

– От меня ушла жена, – горестно сообщаю я Алле. – Я еще не успел привыкнуть к этому. Мне одиноко.

Алла не отвечает, словно и не слышит меня. Она подносит руку с сигаретой ко рту, и бриллианты вспыхивают, на этот раз сдержанно и строго. С чего начинается Родина? С хороших и верных товарищей, живущих на этой земле.

Ласковый хмель делает меня все более нежным и откровенным. Сейчас я возьму ее за руку и поведаю ей мою историю, пока новое солнце не встанет над старой землей. Здесь, на дне Сарматского моря, лежит сокровище, и ключ поручен только мне. Это сокровище – мое пьяное сердце, оно утешит всякого, кому еще нужно утешение.

– Выходи за меня замуж, – вдруг говорю я Алле. Ее кольцо на безымянном пальце правой руки не обманет мое сердце. Со мной не нужно притворяться, со мной просто и легко, потому что я научился с годами быть простым и легким. Это когда-то я чувствовал себя потерянным по-своему, а теперь чувствую себя потерянным как все.

Алла отрицающе качает головой, то ли не поняв, то ли не приняв моего странного предложения. Она не возьмет меня с собой, я останусь здесь и буду медленно тонуть на растрескавшемся дне давным-давно высохшего древнего моря.

– Езжай домой, – ласково говорит она. – Тебе нужно выспаться. У тебя все наладится когда-нибудь.

– Выходи за меня замуж, – повторяю я безо всякой надежды, как повторяет слова эхо в пустом лесу.

– Перестань, – она немного смущается и гладит меня по руке, – езжай домой.

Я растерянно улыбаюсь и несколько раз киваю головой. Охранник на выходе желает мне спокойной ночи. Я чувствую, что Алла смотрит мне вслед. Но я не оглядываюсь, словно опасаясь навсегда превратиться в соляной столб.

Глава 18

С возрастом неизбежно понимаешь, что самые банальные истины в общем-то оказываются самыми верными. Например, что от боли, причиненной женщиной, может спасти только другая женщина. Я плохо переношу одиночество, почти так же, как и жару. Я против измен, но слово «перемены» мне нравится. Поэтому я решаюсь еще раз навестить Кристину, затосковав по ее кухне с разноцветными стенами и старой колоде карт.

Сначала я захожу в ювелирный магазин и прошу показать кольца с драгоценными камнями. Выбираю самое тонкое, с голубым сапфиром и отправляюсь в гости. Такси везет меня к серым девятиэтажкам, где почти за каждым окном прячется несчастье.

Войдя в подъезд, обнаруживаю, что у Кристины снова не работает лифт. Шагая на восьмой этаж, думаю о том, что есть большая разница в том, идешь ли ты по лестнице или пользуешься грязной кабиной. Пока считаешь ступени и лестничные пролеты, всегда есть время передумать, но почти никто никогда еще не менял своего решения в лифте.

Кристина встречает меня в короткой майке, обнажив пупок, словно глаз с толстыми веками. Днем ее всегда можно застать дома, она играет в бильярд только по ночам и встает из постели лишь к полудню.

– Привет, – говорю я, – я достал для тебя звезду с неба, голубую, как яйца дрозда.

– Привет, кошак, – Кристина делает реверанс и приглашает меня войти. Я топаю на кухню, нейтральную территорию неуютного жилища двух осиротевших сестер.

– Тома сейчас живет с мужиком, – сообщает мне Крис, словно угадывая мои нехитрые мысли. – Будешь пиво?

Я выразительно округляю глаза, что означает: да, буду, какой разговор. Крис открывает холодильник и достает две банки Efes Pilsener. Пиво такое холодное, точно его держали там несколько месяцев.

– Ничего, что я без приглашения? – осведомляюсь я, глотая пену.

– Не выеживайся, – говорит она, – я рада. Я редко вижу нормальных людей в последнее время.