18

– Стас, – внятно и тихо говорит Лена, – этот ребенок не твой.

Я замираю, как будто перед прыжком с высоты. И даже сердце делает внимательную паузу.

– Ты не отдашь его мне? – спрашиваю я, чувствуя, что и это все не то, что я так ничего и не понял в жизни.

– Он не от тебя. Ребенок – не от тебя.

Вот тогда мне становится по-настоящему грустно. Просто очень грустно.

Глава 27

И тут я понимаю, огорошенный этой новостью, что действительно ошибался. Может, и хорошо, что все так вышло. Наверное, ребенок – это был бы конец для меня. Я бы, наверное, стал счастлив. А мне незачем быть счастливым. Дело в том, что я еще планирую немного пожить так, как жил до сих пор. Пока мои миражи не истаяли до конца, что ж, я потешу себя своей грустью.

Первым делом я иду-таки отлить. Потом сажусь на край ванны и открываю горячую воду. Меня как-то знобит, а ванная, как известно, самое теплое место в любом доме. В вентиляционной решетке тоскливо гудит ветер. Я складываю губы в поцелуй и минуту-другую тихо подвываю ему.

Потом поднимаюсь и несколько минут внимательно разглядываю себя в зеркале. Я вдруг замечаю тонкие морщинки, птичьей лапой идущие к вискам, и мне становится не по себе. Я тру дурацкую кожу, снова и снова собираю ее в складки. Жизнь моя уходит. Пока совсем не уйдет. И старость охватит мое тело, как масляное пятно на воде неизбежно расползается все шире и шире.

Смог бы я примириться с тем, что моя молодость подошла к концу, вот в чем вопрос? Смог бы перенести мысль, что мой ребенок будет расти, станет юношей вместо меня, что, может быть, ему его жизнь удастся, тогда как я свою загубил? На самом деле в нашем браке я все время тайком хотел снова стать обособленной личностью. И лучше возможности, чем сейчас, уже просто не будет. Если, конечно, у меня вообще есть хоть какие-то возможности.

Это к лучшему, что ребенок не мой, я даже не сомневаюсь. Что бы я сказал ему? Какой бы завет ему передал, какое завещание оставил? Ничего, нет у меня ничего и не было.

Горячая вода пахнет несвежей хлоркой. Пар прибывает, остывая на зеркалах и кафеле. Наверное, настало время смириться. То есть я понимаю, что пора, но как? Пусть придет ко мне кто-нибудь в гости, как Ленор к безумному Эдгару. Неожиданно, когда я никого не жду, и скажет мне – пора наконец смириться, пора успокоиться… Но никто не придет ведь, никто ничего не скажет.

Я вздыхаю. Громко, в голос. Можно, в принципе, даже заорать сейчас или заплакать навзрыд. Я бы смог. Это было бы по-настоящему трагично.

Но то, что я разглядываю в зеркале свои морщины, собственно, тоже неплохо. Надо уметь взглянуть правде в глаза. Нужно лишь немного подождать, а потом и такие вещи я смогу принимать как данность. С годами вообще многое учишься принимать как данность. Позволяя жизни проплывать мимо, совершенно тебя не касаясь.

Вот и то, что мы расстались, нужно принять как неизбежное. Ведь это не морщины, то есть это не смертельно, я хочу сказать. Да и что нового в том, что наш брак приказал долго жить. И мы живем и знаем каждый про себя, что со всеми что-то такое поздно или рано произойдет. А чтобы не произошло – надо быть «очень вместе», а так, к сожалению, наверное, когда-нибудь не будет…

Я шарю взглядом по полкам с парфюмерией. Я люблю хорошую косметику и парфюмерию, еще одно доказательство моей склонности к самообману. Я отодвигаю в сторону лосьоны после бритья и дезодоранты. Мы боремся с человеческой природой при помощи хлоргидрата алюминия каждый день. Но все равно все сдохнем, с вонючими подмышками или нет – не важно.

Я сдвигаю все это прочь и достаю небольшой зип-лок с марихуаной. Она похожа на зеленый чай пополам с мусором. Я вдыхаю ее запах – запах Востока и древности, запах близкой старости и утренней вони изо рта. Потом я открываю зип-лок и высыпаю его содержимое в унитаз.

Вот так.

Я закрываю воду, я почти согрелся, и меня уже не знобит. Вот только грусть никуда не делась. Но ведь и это, нам обещают, рано или поздно пройдет?

И тут снова звонит телефон. Точнее, не звонит, а интимно вибрирует у меня в кармане.

– Лена?! – кричу я в трубку, даже не посмотрев на определившийся номер.

– Это Алла, – после секундного молчания говорит мой милый босс. Вот уж чего не ожидал. Я смотрю на часы, время идет к полуночи, но для тех, кто, в отличие от меня, занят делом, это, пожалуй, не имеет значения.

– Я не разбудила? – неколебимым голосом спрашивает она.

– Нет, – говорю я. – Я так и ждал, что мне кто-нибудь да позвонит.

– Нам нужно встретиться. Сейчас. – Она немного смягчается. – Ты можешь подъехать? Я оплачу все расходы на такси и прочее.

Конечно же, я смогу. Может быть, это мой последний шанс. Никогда не знаешь, какой из шансов окажется последним.

Я выключаю телефон и кладу его обратно в карман. Что-то начинает меняться, я чувствую. Остается лишь истаивающая испарина на зеркалах. И когда она совсем исчезает, мне открывается мое лицо.

Злое, одержимое, беспомощное.

Я начинаю собираться в дорогу. Мой телевизор убит, и я включаю радио. Долгожданная истерика наполняет мой пустой дом.

Глава 28