1984

– Мне все равно, – ответила девушка.

И в следующий момент – трудно сказать, чьим движением – она оказалась в его объятьях. В первый миг он просто не поверил своим чувствам. Юное тело припало к его собственному, шапка темных волос оказалась возле его лица, и – да: она потянулась к нему губами, и он целовал, целовал этот алый рот. Обхватив его руками за шею, она называла его дорогим, драгоценным, любимым… Он опустил ее на землю, и она не сопротивлялась, он мог делать с ней все что угодно. Но правда заключалась в том, что он не испытывал физического желания, а ощущал только неверие и гордость. Он был рад происходящему, но желание еще не посетило его. Все произошло слишком быстро, ее юность и красота пугали – он слишком привык жить без женщины… неведомо по какой причине. Девушка села и вытащила пролеску из волос. Она припала к нему, обняв рукой.

– Не волнуйся, дорогой. Мы никуда не торопимся. В нашем распоряжении целый день. А какая чудесная нора, правда? Я нашла ее однажды, когда заблудилась во время общественного загородного пикника. Если кто-то будет подходить, мы услышим его за сто метров.

– Как тебя зовут? – спросил Уинстон.

– Юлия. А твое имя я знаю. Ты – Уинстон… Уинстон Смит.

– Но как ты узнала?

– Наверное, потому что лучше тебя умею обстряпывать подобные вещи, дорогой мой. Теперь скажи, что ты думал обо мне до того, как я передала тебе записку?

Он не чувствовал никакого желания лгать ей. Правда, пусть и неприятная, даже казалась ему своего рода объяснением в любви.

– Я тебя ненавидел, – начал он. – Я хотел изнасиловать тебя, а потом убить. Две недели тому назад я всерьез намеревался размозжить тебе голову камнем из мостовой. И если хочешь знать правду, я подозревал, что ты связана с органами.

Девушка с восторгом расхохоталась – очевидно, воспринимая его слова как комплимент собственной маскировке.

– Я и органы! Подумать только! Ты действительно так считал?

– Ну, возможно, что не совсем. Но судя по твоей внешности – просто потому что ты молода, свежа и здорова, понимаешь ли, – допускал такую возможность…

– Ты считал меня хорошей партийкой. Чистой в слове и в деле. Любительницей знамен, шествий, лозунгов, коллективных игр и выездов за город. А еще думал, что, получив четверть шанса, я разоблачу тебя как мыслепреступника и сдам на смерть?

– Да, что-то в этом роде. Такие уж сейчас девушки, сама знаешь.

– Такие сейчас чертовы времена, – согласилась она, развязывая красный кушачок Юношеской антисекс-лиги и вешая его на ветку. А затем, словно прикосновение к собственному телу о чем-то напомнило ей, засунула руку в карман своего комбинезона и извлекла из него небольшую шоколадку, разломила ее пополам и подала один из кусков Уинстону. Уже принимая дольку, он понял по запаху, что шоколадка эта необычная. Темная и блестящая, она была обернута в серебряную бумагу. Тот шоколад, к которому он привык, представлял собой крошащуюся бурую субстанцию с каким-то дымным, если так можно выразиться, привкусом… и все же когда-то он уже пробовал такой шоколад. Его запах сразу вызвал в памяти какое-то неопределенное воспоминание, сильное и тревожное.

– А где ты его взяла? – спросил он.

– На черном рынке, – безразличным тоном ответила она. – На самом деле я еще та девица, если приглядеться. Хорошо играю в разные игры. В шпионерах была командиром отряда. Три дня в неделю добровольно работаю на Юношескую антисекс-лигу. Сколько же часов своей жизни я потратила на расклейку этой хрени по всему Лондону! На любых шествиях я всегда держу один конец транспаранта. Я всегда подтянутая и бодрая, не увиливаю ни от каких поручений. Всегда ори вместе с толпой, вот что я тебе скажу, – иначе попадешь в беду.

Первый кусочек шоколада растаял на языке Уинстона. Восхитительный вкус. Однако непонятное воспоминание все еще бродило на задворках его памяти – сильное чувством, однако не сводимое к определенному образу, подобное предмету, замеченному краем глаза. Он постарался отодвинуть это воспоминание: оно было связано с каким-то поступком, который следовало исправить… но исправить его было невозможно.

– Ты еще очень молода, – отметил Уинстон. – Ты на десять или пятнадцать лет моложе меня. Что могло привлечь тебя в таком человеке, как я?

– Что-то в твоем лице. И я решила рискнуть. Я хорошо разбираюсь в людях. И когда я впервые увидела тебя, то сразу поняла, что ты против НИХ.

Получалось, что «НИХ» означало Партию, и более всего – Партию Внутреннюю, о которой она говорила с открытой издевкой и нескрываемой ненавистью, отчего Уинстону стало не по себе, хотя он понимал, что в этом лесу они находятся в полной безопасности, как нигде.