1990-e годы

Обычно бритоголовые собирались в каком-нибудь заранее оговоренном месте, пили водку, или пиво (другие напитки по «правилам» им пить не полагалось, хотя это «предписание» с лёгкостью нарушалось так же, как и любое другое, стоило лишь кому-нибудь предложить им что-то на халяву) и отправлялись «на дело».

Зарядившись пьяной смелостью, они слонялись по вечерним улицам и, завидев где-нибудь своих «врагов» (коих было бы достаточно мало для оказания серьёзного сопротивления), с воплями «зиг хайль!» набрасывались на несчастных всем скопом и избивали.

Естественно, что во время Чеченской войны, главными врагами скинхедов считались лица кавказской национальности. В этом отношении здесь вообще не было каких-либо определений, так как различать нации по внешним физиологическим признакам никто из этой шпаны не умел. Они нападали на всех, чья кожа была немного смуглее их собственной и чьи волосы были чёрного цвета.

Поскольку всех избиваемых жертв, скинхеды всегда грабили, очень скоро их воображаемая идейность свелась к банальному грабежу. И дабы сделать этот грабёж более прибыльным, они с радостью расширили круг своих «врагов», включив в него помимо «нерусских» ещё и представителей других, непопулярных в те времена молодёжных субкультур.

В первую очередь, досталось рэперам, так как их интересы и предпочтения были тесно сплетены с негритянской культурой, а негр — «это тот же хач, только ещё хуже». С рэперами нацикам было проще всего. Большинство из них в девяностые были какими-то безобидно щуплыми, вроде «певца» Децла, и для скинов избивать таких было сплошным удовольствием. К тому же у данной разновидности терпил всегда было при себе некоторое бабло, чего нельзя сказать о кавказцах, большинство из которых почти никогда не имели при себе денег, но зато отчаянно дрались.

Так что, ежели б кто из скинхедов нашёл бы в себе мужество честно признаться в причинах, по которым он делает то, что делает — ему пришлось бы вывести заключение, что националистические идеи это всего лишь ширмой, за которой скрывается обыкновенное уголовное нутро.

Считалось, что в большинстве своём в банды скинхедов вступали дети из так называемых неблагополучных семей, когда не находя нормальной жизни дома, лишённые родительской любви ребята искали себе новую семью на улицах, где их брала под крыло жестокая реальность. Так во всяком случае рассказывали по телевизору. Но рассуждая о причинах молодёжной деградации, те, кто обвиняли в происходящем непутёвых родителей, были правы лишь отчасти.

На самом деле закономерности тут не было вообще никакой, и членами нацистских банд с одинаковым успехом становились как дети алкашей, так и «приличные мальчики». Ибо в реальной жизни зачастую бывает так, что ребёнок, видевший в своём детстве лишь пьяную рожу отца и озлобленную физиономию матери, вопреки всему, что говорят о «неблагополучных семьях» каким-то немыслимым образом находит для себя честный жизненный путь и становится приличным человеком.

С другой же стороны, есть так называемые мажоры, чьи этапы взросления насквозь пронизаны изобилием и тем самым благополучием, которого в их юности оказалось настолько много, что они даже не научились его ощущать. Им попросту не с чем сравнивать и как следствие — не к чему стремиться. Все вершины достигнуты вместо них родителями, которые не оставили ребёнку никаких путей для самореализации и огородили его ото всех, необходимых для нормального человеческого развития, трудностей.

Тогда-то и начинается нисхождение в бездну. Деградация в данном случае как бы даже и не выбор, а всего лишь попытка добавить в свою жизнь немного красок и игрового азарта. А поскольку подобные индивидуумы привыкли получать желаемое легко, — трудные варианты вроде изнурительного спорта с честными поединками на ринге им не подойдут.

То ли дело уличные драки в составе банды.

***

Про скинхедов Дрюня знал давно. Иногда он видел их на улицах и восхищался. Ему нравилось наблюдать как, завидев бритоголовых, прохожие опасливо переходят на другую сторону улицы и тревожно озираясь, ускоряют шаги. В такие моменты Андрюше казалось, что он видит крутых авторитетов, которых все вокруг боятся и уважают. Свирепые выражения лиц нацистов, шедших единой устрашающей бандой, пробуждали в подростке возвышенные чувства. Он мечтал стать одним из них, и нередко, попивая пивко, заводил разговоры об этом среди своих дворовых дружков-прихлебателей.

— Скинхеды правильное дело делают, пацаны, — рассуждал, прикладываясь к горлышку, Андрей. — Хотел бы я тоже к ним присоединиться.

Они сидели в тени трёх больших деревьев, выросших немного в стороне от жилого массива. Неподалёку была заброшенная стройка и иногда они захаживали и туда, но пить пиво и вести душевные разговоры всё же предпочитали здесь, под деревьями, потому что это место располагалось на небольшой возвышенности и, развалившись на пыльной траве, они могли наблюдать за мельтешащими внизу людишками.

— Слышь, Дрюнь, — подал вдруг голос один из юных любителей халявы, — а у меня ведь брательник в ихней банде состоит.