1990-e годы

Андрей удивлённо выпучил глаза:

— Да ты чё, Аркаша, в натуре? Что ж ты молчал? А ты сам почему нет?

Аркаша смущённо махнул рукой:

— Да понимаешь, братан, тут всё не так просто…

Выяснилось, что брат Аркаши был ему вроде как и не вполне родной, так как общим у них был только отец, который раньше был женат на другой женщине, то есть не на матери Аркаши. Малознакомый старший родственник в новой семье папы никогда не жил, а только изредка приходил в гости, да и то лишь когда Аркаша был маленьким. А теперь он его уже вообще лет сто не видел, поэтому тесных семейных уз между ними не было, а следовательно Аркаша не мог просто так взять, позвонить братцу и попроситься в банду. Тем более, что тот был гораздо старше и, как сказала однажды мама Аркаши, «совершенно неадекватным типом».

— Ай, да забей, — подал голос второй прихлебатель, когда Аркаша закончил своё сбивчивое повествование. — Женщины всегда плохо говорят про детей, которых завели их мужья до них. Тем более, если твой брат — скин, то про них так вообще очень многие говорят просто потому, что боятся.

— Да! — с воодушевлением поддержал Дрюня. — Давай Аркаш, найди его, побазарь! Пусть возьмёт нас к себе!

— Ну не знаю, пацаны, — замялся Аркаша. — Чёт неудобно как-то…

— Да чё тебе неудобно, бля! Он же твой брат! Позвони!

— Да у меня и номера-то его нет, Дрюнь. Я даже не знаю, есть ли у него дома вообще телефон, — продолжал давать заднюю Аркаша. Он уже пожалел, что рассказал им о своём брате.

Но деятельность скинхедов интересовала почти каждого балбеса их маленькой шайки, поэтому вскоре к настойчивым уговорам присоединились уже все присутствующие, а Дрюня в довершение всего посулил подогреть Аркашу деньгами, в случае успеха.

— Ты же давно хотел «Сегу», вот и купишь, — пообещал мажор.

Услышав это, Аркаша вмиг перестал отнекиваться и начал рассуждать вслух о возможных вариантах контакта с братом.

— Пожалуй, надо сказать отцу, что я хотел бы с ним больше общаться, ведь он родня. Пусть он и устроит нам встречу.

— Во-во, так и сделай, — поощрил его Дрюня. — А я пока начну потихоньку собирать тебе бабки на «Сегу».

Под этой своей фразой «собирать бабки» Андрей подразумевал домашнее воровство из родительской заначки. Когда папа начал стремительно богатеть на взятках, его, и без того никогда не испытывавший нужды, сынок стал получать на карманные расходы и вовсе астрономические для своего возраста суммы. Однако по мере взросления аппетиты мальчика росли, и очень скоро он перестал довольствоваться размерами официально выдаваемого «жалования» и решил добывать деньги из семейного «банка» тайно.

Подсмотрев за отцом, он узнал местонахождение домашнего тайника и принялся регулярно брать оттуда одну-две крупные купюры. И в свете того, что исчезновение нескольких банковских билетов на общем фоне толстых пачек было незаметно и все кражи сходили ему с рук, Дрюня продолжал борзеть, отщипывая из папиного тайника с каждым разом всё больше и больше.

Так что к моменту, когда дружку-прихлебателю потребуется выплатить вознаграждение за оказанную услугу — он без проблем сможет добыть всю необходимую для покупки игровой приставки сумму сразу.

Бедный Андрей и не догадывался тогда, что после знакомства с братом Аркаши, ему придётся лазить в домашний тайник ещё чаще, так как вступление в банду и дальнейшее в ней пребывание окажутся лично для него весьма и весьма дорогостоящими.

***

После недолгого разговора с отцом, Аркаша вскоре нашёл возможность встретиться с братом. Взяв с сына обещание ничего не говорить матери, папа усадил его в машину и отвёз на другой конец города, где в одной из квартир обшарпанной пятиэтажки оставались руины его первого брака.

Первая жена Аркашиного папы встретила их крайне недружелюбно. Её лицо не выражало никаких гостеприимных эмоций и, завидев на пороге вероломного мужа-предателя, она презрительно фыркнула и спросила:

— Чего припёрся?

Будто не замечая враждебности, папа Аркаши с улыбкой протянул хозяйке пакет с горячими пирожками, купленными по пути у бабок на дорожной обочине, и с виноватым видом проворковал:

— Здравствуй, Люся, можно к вам ненадолго?

Ничего не говоря, Люся приняла вкусно пахнущий пакет и, шаркая дырявыми тапочками по рваному линолеуму, потащилась на кухню. Отец призывно кивнул Аркаше и переступил через порог.

— А Ромик дома, сейчас, Люсь? — заискивающе крикнул он в кухню.

— Дрыхнет свинья поганая, нажрался вчера опять, — проворчала кухня.

Аркашин папа нахмурился и прошёл в комнату старшего сына.

Боязливо выглядывая из-за отцовской спины, Аркаша трепетно рассматривал развалившееся на диване мускулистое тело. Бардак в жилище его брата был неимоверный. Нелицеприятный быт из разбросанных на полу вещей, заваленного разнообразным хламом письменного стола и шкафа с перекошенной дверцей, дополнял ещё и «свежий», но уже немного подсохший «блин» блевотины на старом ковре.

Морщась от омерзения, отец пересёк комнату и присел на край дивана:

— Рома, — позвал он. — Рома, проснись.