1990-e годы

— Он меня ударить хотел! — взвизгнул Галка.

— Я тебя сейчас сам ударю, чучело! Домывай здесь всё быстренько и исчезни с глаз долой!

Обиженный покорно выполнил приказание и шмыгнул обратно под шконку. А Валентина тем временем, плеснув ему на кровоточащий анал новую порцию вазелина, принялся насиловать второй зэк, за которым уже выстроилась целая очередь из других любителей однополой любви.

Гвоздь наблюдал за происходящим со всевозрастающим возбуждением. В свете новых обстоятельств, смотрящий совсем позабыл о непонятках с васечкой, тем более что тот, кажется, тоже уже не мог думать ни о чём другом, кроме тухлой вены их нового общего любовника. Сейчас он стоял на очереди третьим и, дожидаясь, когда кончит его предшественник, готовился к предстоящему наслаждению, усиленно растирая свои вспотевшие гениталии.

Гвоздю отчаянно хотелось поучаствовать в совершающейся оргии вместе со всеми, но засовывать в распаханную дыру сразу после всех тех, кто это уже сделал, было слегка западло. В то же время смотрящий знал, что когда всё закончится, королеву надолго увезут в больничку, а потом уже совершенно не факт, что вернут в их же хату.

Сунув руку в трусы, Гвоздь нащупал твёрдый, как мусорская дубинка член и зачаровано уставился на залитую слезами длинноволосую голову Валентина. То, что ему хотелось сейчас сделать больше всего на свете, было более рискованным, нежели обычное совокупление с любимым мужчиной, поскольку новый петух был ещё непроверенным и в порыве отчаянья мог запросто откусить кусочек головки. И дабы обезопасить себя от подобного членовредительства, смотрящий должен был организовать надлежащую подготовку, за которую позже кому-то придётся ответить. Впрочем, одним Гвоздём половое сношение с лицевой стороны тела явно не ограничится, так что наверняка за эту привилегию кто-нибудь из его последователей без проблем возьмёт на себя дополнительную статью за телесные повреждения — там и срок-то будет ни о чём, года полтора от силы — ничего страшного, в общем.

«Верняк, без базара», решил про себя Гвоздь и начал действовать. Нашарив под матрасом плоскогубцы, он встал, подошёл к Валентину со стороны головы и небрежно оттолкнул стоящего на этом месте извращенца. Увидев поднятые на него молящие глаза Валентина, Гвоздь как будто бы возбудился ещё сильнее, что всего мгновеньем раньше могло показаться невозможным. И пока стоящий позади терпилы очередной зэк в ускоренном темпе заканчивал свои незамысловатые манипуляции, Гвоздь крепко схватил Валентина за подбородок и чётко выверенным движением выломал плоскогубцами верхние передние зубы.

На этот раз нечеловеческий крик боли прорвался даже сквозь стягивающую рот наволочку, поэтому смотрящему пришлось с силой закрыть лицо парня подушкой. Но жертву уже оставляли последние силы, и заглушаемый вой вскоре заметно поутих. Тогда Гвоздь убрал подушку и закончил подготовительный процесс — он быстро сорвал наволочку со рта Валентина и, зажав плоскогубцами, теперь уже, нижние передние зубы, выломал и их.

После этого, Валя наконец потерял от болевого шока сознание.

Задыхаясь от вожделения, смотрящий лихорадочно спустил трико, ухватился обеими руками за безвольно повисшую голову Валентина и отчаянно ворвался в истекающую кровью дыру своего нового любовника…

Смиренно лежащий под шконкой покер Галка несколько раз печально вздохнул и тонким голоском затянул любимую всеми песню:

Весна опять пришла,

И лучики тепла,

Доверчиво глядят,

В моёё,

Окноо…

Апельсин

В начале восьмидесятых, когда он только что вернулся из армии, Вован Фаршев оказался вынужден некоторое время поработать таксистом, несмотря на то, что жизненный путь простого трудяги всегда был ему противен.

Дело было в том, что проходя срочную службу, Фаршев практически чудом избежал военного следствия после того как однажды, вырвавшись в самоволку, он изнасиловал одну деревенскую шлюшку. Вован был уверен, что на самом деле изнасилования там никакого не было, а та курва просто хотела его на себе женить — потому и устроила весь этот спектакль с заявлением в ментовку.

К счастью, последствий в той нелепой истории ему удалось избежать, — помогло вмешательство командира, который ратовал за честь мундира. Ну и, разумеется, не обошлось и без крупного финансового вложения, кое родители Вована собирали всем миром, сутками обивая пороги соседей, знакомых и родственников, у которых они одалживались по дежурной легенде «Вовчику на сложную операцию на почках».

Отец Вована из-за той гадкой истории настолько сильно перенервничал, что всего через год после демобилизации сына скоропостижно скончался, а очень скоро за ним в мир иной последовала и мать.

Вова был подавлен и морально опустошён. Несмотря на маргинальные замашки, парень своих родителей очень любил, поэтому после их ухода горевал довольно сильно. Именно тогда Вован в полной мере осознал, насколько безнадёжно он одинок, ибо, по-настоящему близких людей у него кроме отца и матери никогда не было.