1990-e годы

— А где он хоть сейчас работает? В каком отделе? — поинтересовался Вова перед уходом у тренера, но тренер не знал даже этого.

Вова набрался терпения и продолжил тихо работать таксистом.

***

Как и во всех других направлениях новороссийской деятельности, в таксомоторном предприятии всё медленно, но верно сливалось с криминалом. Ещё до того, как СССР окончательно развалили и бандитизм начал процветать в открытую, большинство городских таксистов уже были приучены исправно платить еженедельную дань одному местному вору в законе, пока ещё называя эту дань «членскими взносами».

Вован же был одним из немногих, кто платить подобные «взносы» отказывался и его старый товарищ по боксу, ныне работающий в милиции, был нужен ему именно для решения возникшей проблемы. Нет, Вова не собирался стучать и добиваться справедливости с помощью закона. Он также не испытывал праведного гнева или ещё какого-нибудь из тех ощущений, что обычно будоражат умы честных людей при виде жульничества. Вова и сам бы с радостью занял место того вора, который под видом администрирования в наглую стриг бабло с трудящихся. Такой образ мысли ничем не напрягал Фаршева, ибо волки всегда остаются волками, а овцы — овцами.

Бесило его в этой схеме другое. Его бесило то, что при данных обстоятельствах сам он оказывается не волком, а овцой. Что над ним есть кто-то такой, кто ограничивает его свободу и за его счёт обогащается. И чтобы как-то начать подниматься по жизни, Вовану было необходимо внимательно разобраться в существующей системе, а затем обрушить её, создав новую, свою собственную.

Ежу ведь понятно, что этот вор в законе, о котором говорят таксисты, правит бал здесь не один, и что наверняка за ним стоят ещё какие-то люди. Так же как и между шоферами и этим вором втемяшилась ещё куча разномастных быков, которые в этой схеме тоже как-то кормятся и выполняют какие-то функции. И каждому, кто хотел присоединиться к жуликам, всего-то и нужно было, что заявить о себе в качестве «своего человека». То есть, Вовану перво-наперво следовало бы начать передавать часть из тех денег, что он щипал у клиентов, в воровской общаг. Тогда наверняка его бы вскоре свели с этим таинственным бугром и, поговорив с ним, Вова, возможно, начал бы постепенно подниматься в их криминальной иерархии.

Однако этот вариант Вована не устраивал в первую очередь потому, что при подобном раскладе, он, скорее всего, очень скоро попадёт на зону, ибо отмотать срок для воровской братии было чем-то вроде квалификационного экзамена. Только так считалось возможным со временем подняться до уровня того самого вора в законе, а стало быть, это было бы очень долгое и малоприятное «карьерное восхождение».

Целью же Вована было стать главным быстрее и в обход тюрьмы, а для этого, прежде всего, следовало разведать обстановку среди ментов, где, как ему было доподлинно известно, всегда хватало тех же самых жуликов, только замаскированных. Так называемых оборотней в погонах, которые в отличие от настоящих преступников были обличены законной властью и вдобавок гораздо реже попадали за решётку.

Вован хотел организовать всё по уму. Так, чтобы как бы стать теневой частью и того и другого сообщества. И чтобы со временем ему подчинился весь подпольный мир города целиком, а над ним самим никого бы не было.

И обрисовывая таким образом примерные контуры своего грандиозного замысла, Вова продолжал крутить баранку и думать.

***

Когда рухнул социализм, и общество окончательно освободилось от остаточных явлений режима, дела Вована резко пошли в гору. К тому времени он уже давно перестал таксовать и, заполучив нужные связи, координировал довольно крупные городские дела.

Но в пору, когда СССР ещё только агонизировал, Вова переживал не самые лучшие свои времена. Наиболее трудной для него задачей тогда был поиск поддержки в органах, и даже спустя много лет, ему будет неприятно вспоминать его первый откровенный разговор со своим будущим главным подельником, милиционером Михаилом Штукатуровым.

Несмотря на завесу таинства, коей окутывали Мишаню в боксёрском зале подобострастные тренера, Вова, решив наладить со старым знакомым контакт — очень скоро этот контакт наладил. Как оказалось, Миша тогда трудился ещё в звании старшего лейтенанта, и вообще говоря, был вполне обыкновенным молодым мусором. Он представлял собой типичного мелкого взяточника и имел возможность «решать вопросы» лишь по малозначительным статьям, за что его ценили в ту пору, разве что, уличные хулиганы, да разбуянившиеся по пьяному делу пролетарии.

Покрутившись несколько дней возле районного отдела, Вова без особых трудностей отыскал Мишаню и моментально выяснил все его «ведомственные дела». Вован никак не мог понять одного: на кой хрен тренер по боксу в своих россказнях так возвеличивал своего бывшего воспитанника?

— Как думаешь, Миша, почему они там про тебя такую легенду сочинили? — задал он вопрос герою тренерских басен в первую их встречу, на что тот лишь индифферентно пожал плечами.