1990-e годы

И в тот неуловимый миг Михаил, сам того не ведая, уже признал Вована своим хозяином, хотя до поры до времени это признание укоренилось лишь в самых отдалённых уголках его разума. И кабы Мишаню спросили тогда об этом напрямик, он бы ответил, что будто бы что-то почувствовал, или увидел… или вообразил… что-то неясное… какую-то гипнотическую силу что ли, или ещё что-нибудь в этом роде.

Инстинкт подсказывал Мишане, что в этот самый миг перед ним открываются большие возможности и что если он упустит свой шанс сейчас, то Вован будет потерян для него навсегда, а вместе с ним и все те головокружительные перспективы, которые на какую-то миллисекунду словно бы засветились на радарах его шестого чувства.

И подчиняясь внезапному наитию, Миша принялся оправдываться:

— Погоди Володь, браток. Извини — я был не прав. Я не то хотел сказать. Просто это, знаешь, весь этот разговор, твоя стратегия эта… это всё так неожиданно! Я вообще не привык, Вов, отвечаю. У нас в мусарне и слов-то таких никто не знает. В смысле из тех понятий, что ты сейчас перечислил… то есть, точнее, я хотел сказать: слов не знает не только лишь никто — не каждый может понимать их… эээ… в общем, короче, полёт мысли у тебя это самое, в натуре! Поэтому-то я и поразился слегка, и мозги поплыли, вот я и заговорил про этот спорт, а не то чтобы… вот. Ты же меня понимаешь?

— Да не особо, — усмехнулся Вован, но скрытая ледяная ярость, что так сильно взбаламутила Мишаню, уже исчезла.

Вова снова сделался обычным и немного задиристым молодым парнем.

— Ты сам-то слышал, что сейчас наболтал? Как такое вообще возможно понять? — сказал он и засмеялся.

Окончательно расслабившись, Мишаня неловко засмеялся в ответ.

— Да просто, видишь ли, я вдруг подумал, что может быть в твоих словах и есть здравое зерно, а мне вовсе не стоит спешить с выводами.

Вова перестал смеяться, и пристально посмотрел ему в глаза.

— Ты подумал правильно, Миша, — тихо проговорил он. — Очень скоро наша жизнь начнёт кардинально меняться, и тогда ты с огромным облегчением станешь вспоминать этот день и радоваться. Радоваться, что не послал меня сегодня с моими фантазиями куда подальше…

***

Если бы сорокапятилетнему Вове предложили рассказать об истории его восхождения в автобиографической книге, то он поведал бы своим читателям, что выбился в большие люди в первую очередь потому, что годами пахал как проклятый и постоянно просчитывал в голове множество различных комбинаций.

Вова рекомендовал бы своим поклонникам, желающим стать такими как он, никогда не сдаваться и бороться до конца. Он бы сказал им ещё, что ни в коем случае не следует бояться поражения, потому как страх поражения — это почти что и есть само поражение. Нужно быть сильным и если потребуется, то рвать мясо врагов хоть зубами. Вова признался бы, что сам он на пути к успеху гасил своих неприятелей сотнями. Первое время он делал это собственноручно, но позже у него появились для этого специальные люди.

Специально обученные, как говорят менты.

Вова терпеть не мог ментов, хотя и был с ними тесно связан.

Вова считал, что большинство из них — это гнусные, лицемерные людишки. И считал он так потому, что все они были каким-то искусственными. Они постоянно лгали и пытались казаться теми, кем не являлись на самом деле. Они претворялись борцами с преступностью, а сами при этом были ещё хуже, чем те, с кем они, делали вид, что боролись. Как бы шакалы, мнившие себя волками, но изображавшие псов.

Как-то раз один мент рассказал Вове, что термин «специально обученная», согласно закону применяется в отношении поисковых собак. «Так в законе и написано — «специально обученная поисковая собака», пояснил мент.

Выходит, что когда они говорят о человеке «специально обученный» — они имеют в виду, что этот человек — то же самое, что и собака?

И получается, что изначально такое выражение могло войти в обывательский лексикон лишь стараниями сотрудников правоохранительных органов. Потому что простые люди никогда не соприкасались с деятельностью, формулировки которой прописаны в нормативных актах и, стало быть, изобрести это «специально обученное» просто так они не могли — слишком уж нелепое словосочетание, если подумать.

И вот эти оборотни стали говорить так про своих же коллег, после чего сия болтовня распространилась и в народные массы. И поэтому теперь называть «специально обученными» кого-то из людей считается для всего остального быдла обычным делом.

Они говорят так, потому что это кажется им крутым и модным, но они даже примерно не понимают какой уничижительный смысл применительно к человеку, подразумевает эта формулировка в действительности.

А вот Вова, в отличие от других, этот смысл прекрасно понимал и поэтому теперь называл «специально обученными» людей осознанно. Он называл их так именно потому, что лично для него не было абсолютно никакой разницы: человек, или собака.