1990-e годы

Спрашивать всё это было некому, потому как ни у кого из простых людей уже не оставалось ни времени, ни сил, ни желания сопротивляться. Ибо, какая там может быть политика, если в твоём доме нет отопления и нормальной еды, а на улице тебя постоянно норовят ограбить всякие эмансипированные подростки, чей моральный облик формируется теперь не Комсомолом, а кинокомпанией «Двадцатый век Фокс»?

Социальная система продолжала гнить на всех уровнях, и потому наступал звёздный час для таких персон как Владимир Фаршев. Это был их шанс захватить реальную власть, и они этим шансом воспользовались.

С наступлением девяностых, особо удачливые воры оттяпывали для себя самые жирные куски бывшей советской экономики. Они называли это приватизацией, и никто из них нисколько не тяготился тем фактом, что своим мгновенным обогащением они обрекают на нищету миллионы людей.

Девизами того времени становились такие сентенции как «не мы такие — жизнь такая» и именно руководствуясь подобными аксиомами каждый, отдельно взятый индивид день за днём погружался всё глубже и глубже во всеобщую атмосферу скотства и мерзости. Они смотрели друг на друга и, не наблюдая признаков порядочности ни у кого из окружающих, принимали за норму становиться свиньями точно так же, как и все остальные. Ибо, почему хорошим должен быть какой-то незначительный, маленький человек, если плохими являются не только равные ему по статусу соседи и коллеги, но и все вышестоящие, «большие люди», и сидящие на самом верху начальники?

Фаршев и ему подобные, начали выстраивать фундамент своего величия в самое подходящее для себя время, в самом подходящем для себя месте.

Вова, разумеется, понимал, что одного крышевания волгоградских таксистов для удовлетворения его амбиций будет недостаточно, и поэтому очень скоро он приступил к реализации своего следующего «бизнес проекта».

Наркотикам.

***

В популярных фильмах про криминальный мир, киношники нередко стараются как-то оправдать и облагородить своих персонажей. Они изображают их человечными и справедливыми, даже добрыми. Режиссёры выставляют всю картину в выгодном для воров и убийц свете, акцентируя внимание зрителей на всё той же «мудрости» «не мы такие, а жизнь». Благодаря этому, люди видят на экране жертв обстоятельств, которые под гнётом лицемерной власти были вынуждены пойти по преступному пути.

Прообразы таких как Вова Фаршев рисуются в киноэпопеях эдакими, загнанными в угол, горделивыми львами, коих вынудила на кровавые подвиги гнилая система, а не их собственное желание. Они как бы всегда выступают против грязи, отравляющей человеческое будущее и поэтому такие гадости как наркотики и детская проституция, в мире кино всегда организовываются вопреки их воле.

Будь Вован Фаршев внутри криминальной драмы, он обязательно выступил бы против того, чтобы в его город завозили наркоту и ни за что не позволил бы организовать на своей земле этот грязный бизнес.

Однако на самом деле всё обстоит ровно наоборот, потому как именно благодаря Вовану Фаршеву, на улицах Волгограда и появились наркотики. Ибо в реальности только такое всенародное бедствие как наркомания, помогает укреплять возможности бандитов для установления ещё большего контроля над захватываемой ими территорией.

Игровые автоматы, эскорт услуги и прочее — появляются позже, ведь для всех этих проектов всегда необходим своего рода стартовый капитал. А ничто не способно обеспечить такую быструю и крупную прибыль, как удовлетворение всевозрастающего спроса на одурманивающие вещества среди постоянно подсаживаемого на наркотики населения.

Надо ещё сказать, что в традиционном понимании, Владимир Фаршев не являлся представителем криминального мира. Его никто не «короновал» по воровскому порядку, он никогда не сидел в тюрьме и его не знали люди этого круга.

Более того, то, что он сотворил в Волгограде, когда собственноручно убил смотрящего за таксистами, забравшись посреди ночи к нему в дом, — по понятиям вообще определялось как беспредел. А его тесная связь с ментами, которые во всей этой истории были как бы одновременно и его крышей и подельниками? Да за такие дела Вову не то что принимать в сообщество, — его бы сразу на правилку, да и на нож в тот же день. Ибо у подобных новаторов в старой бандитской школе не нашлось бы ни одного сторонника. Крыса, сука и чёрт — вот те статусы, на которые мог бы рассчитывать Фаршев, если бы его личность стала предметом рассмотрения на воровской сходке.

И в кино, такого, как настоящий Вова, скорее всего, замочили бы в первые пятнадцать минут как гниду, и лишь затем на сцене появился бы другой «Вова», который бы объявил войну продажным мерзавцам из правоохранительных органов и стал бы очередным капитаном команды «Не мы такие».