1990-e годы

— Да на! — крикнул Петруша, вынимая из кармана треников плотную пачку, сложенных вдвое купюр. — Мне этого говна не жалко!

— Ай, молодец, Петруша!

Игра продолжалась ещё недолго, и вскоре последний проигравший раздражённо отдал свои деньги победителю.

— Где-то ты по любому, наёбываешь, Саша Белый, и когда-нибудь я обязательно выясню где! — угрожающе проговорил последний проигравший.

Тот, кого он назвал «Саша Белый» осклабился, обнажив золотые коронки и попыхивая сигаретой, пересчитал купюры.

— Ты, Ванятка, я вижу, совсем проигрывать не умеешь, — сказал он. — Везде, где кто-то лучше тебя есть, тебе наебалово чудится. Кажись, если мы с тобой счас на руках поборемся, и я тебя опрокину, ты тоже скажешь, что я сжульничал?

Ванятка разозлился:

— Я тебе, сука бля, не «Ванятка», не смей меня так называть, понял, ты?!

Саша Белый расхохотался.

— Чё ржешь сука бля?! Ты чё, а?!

Он собирался кинуться на своего обидчика с кулаками, но его удержали.

— Вань, успокойся, пойдём дунем лучше на балконе, не борогозь…

— Да отвалите вы все от меня!

Он вырвался из удерживающих его рук и вышел из кухни. Два друга поспешили вслед за ним.

За столом остались сидеть Саша Белый и ещё двое.

— Зачем ты его задираешь? Ты ведь знаешь, он и так нервный, — сказал один из них. Это был необъятных размеров лысый мужик с перекошенным носом, обвислыми щеками и большими глазами. Они называли его Бульдог.

— А он мне не нравится, — нехотя ответил на вопрос Бульдога Саша Белый. — От этого дурня одни проблемы. Всё из-за его говнистого характера. Ты сам сейчас видел — с кулаками готов был лезть за то, что я его «Ванятка» назвал. А как его ещё называть, если он дитё тупорылое? В смысле, я считаю, что он — недоразвитый, понимаешь? Умственно отсталый, я хочу сказать. Даун, или что-то вроде этого.

— Как бы там ни было, а его поставили с нами работать и мы за него в ответе, — возразил Бульдог.

— К тому же, он брат Попа, — добавил коренастый здоровяк, сидевший за столом третьим.

— Вот пусть бы Поп сам со своим братцем недоразвитым и нянчился. Какого хрена он его к нам притащил? — проворчал Саша Белый.

— Кончай базар ни о чём, — сказал коренастый здоровяк. — Нам дали человека в бригаду, значит так надо. Если он беспонтовый — он сам себя проявит и тогда без тебя разберутся. А будешь его травить, сам знаешь, что может быть. Мы тут все — люди подневольные.

— «Подневольные», — передразнил Саша Белый. — Ишь! Нахватался!

Коренастый хотел было что-то ответить, но тут противно задребезжал висевший на стене телефон и все мигом замолчали.

Бульдог протянул через стол огромную руку и снял трубку.

— Алло.

В трубке что-то быстро спросили.

— Да, все здесь, — сказал Бульдог и стал внимательно слушать.

Он несколько раз кивнул и когда на том конце провода закончили говорить, спокойно ответил:

— Понял, через полчаса будем на месте.

Услышав звонок телефона, в кухню вернулись трое ушедших, и теперь все вопросительно смотрели на Бульдога.

— Марат звонил, через полчаса стрела с армянами у «Гасителя», — сказал он, положив трубку на телефонный аппарат.

Лица всех присутствующих мгновенно посуровели.

Через пять минут они собрались, взяли оружие и вышли из квартиры…

***

Месяц спустя в той же прокуренной кухне сидели пятеро.

Разборка с армянами унесла жизни половины людей из их бригады и теперь вместо троих погибших с ними работали двое новеньких. Из старых же членов банды, остались невредимыми лишь Саша Белый, Бульдог и Бита — брат Попа.

Саша Белый по-прежнему недолюбливал этого Биту, и если бы то зависело от него — он предпочёл бы, чтоб на стреле вместо кого-то из тех троих, грохнули бы лучше этого неотёсанного тупицу.

Саша Белый часто дразнил Биту, называя Ванятка и коверкая, таким образом, его настоящее имя, которое тот не очень любил в принципе, а уж тем более раздражался от всяких уменьшительно-ласкательных вариаций. Братец Попа предпочитал, чтобы его называли Бита — ему нравилась эта кликуха. Он придумал её себе сам.

И наверное, если бы Саша Белый относился к нему по-дружески, то объяснил бы как старший младшему, что брать себе погоняло женского рода — идея так себе, даже если имеется в виду грозный предмет вооружения уличной пиндосни, как это показывают в их фильмах про гангстеров.

«Бита — это «она», понимаешь, Ванятка? Не то чтобы прям зашквар, но всё-таки ну её на хрен», мог бы сказать молодому шалопаю Саша Белый, если б желал ему добра. Но добра Саша Белый этому выродку вовсе не желал. Он невзлюбил сучьего потраха с самого начала, и дело тут было даже не в заскорузлой ненависти к его старшему брату, стараниями коего эту безмозглую тварь поставили набираться опыта к ним в бригаду.

Да, у Саши Белого была давняя неприязнь к Попу, и если бы он признался себе в этом честно, то сказал бы, что просто завидовал чужому успеху. Уж больно высоко вознёсся этот хмырь в криминальных кругах Волгограда. Кое-кто поговаривал даже, что Поп раз в неделю обедает с самим Вовой…