1b353ea713c73c68451a843e6ddfd834

  Мы смотрели друг на друга с нескрываемым любопытством, смотрели друг другу в глаза с таким жадным интересом, мы были - словно люди, которые много лет прожили вместе с закрытыми глазами. Теперь наши глаза открылись, и мы не могли насытиться тем, что видим. И, в то же время, мы впервые поняли, что всё это время нам не хватало храбрости или честности встретиться глазами. Мы всегда отводили взгляд и говорили о чем-то другом. Мы жили каждая в своем пространстве. Каждая из нас хранила тайну, и эта тайна была смыслом нашей жизни. И вот сейчас мы это признали.

  Как выглядела Юдит? Попробую описать.

  Но сначала - стакан воды, да? У меня в горле пересохло. Барышня, можно вас на минутку, стакан воды, пожалуйста. Спасибо. Смотри, уже начали включать фонари...Но пока не все. Хочешь еще сигарету?

  Ну, у нее был широкий лоб, бледное открытое лицо, волосы цвета воронова крыла собраны в пучок, пробор посередине. Плоский славянский нос. Лицо довольно гладкое, с тонкими, четко очерченными чертами, словно лицо скорбящей Мадонны на одном из этих сельских алтарей, нарисованной каким-то анонимным странствующим художником. Лицо у нее было гордое, настолько бледное, что почти белое. Волосы воронова крыла оттеняли эту белизну, как...но мне плохо даются сравнения. Что я могу сказать? Оставлю подобные описания Лазарю. Не то чтобы он ничего не сказал, он просто улыбнулся бы, потому что считает сравнения ниже своего достоинства. Он хочет факты, простые предложения.

  Так что буду придерживаться лишь фактов, если тебе не стало скучно.

  У нее было красивое, гордое крестьянское лицо. В каком смысле крестьянское? Вот в таком. На ее лице не было явно сложного выражения, которое неизменно можно увидеть на лицах представителей среднего класса, этого выражения напряженной уязвимой раздражительности. Лицо Юдит было гладким и неумолимым. На нем нельзя было вызвать улыбку дешевыми комплиментами и нежностями. Это лицо оживляли воспоминания, воспоминания о давно минувших веках, воспоминания, которые даже, возможно, не принадлежали Юдит. Воспоминания племени. Ее глаза и губы жили отдельной жизнью. Глаза были темно-синие, под стать волосам. Однажды я видела в Дрезденском зоопарке пуму. У нее были такие же глаза.

  Сейчас Юдит смотрела на меня так, как мог бы смотреть утопающий на человека на берегу - там может оказаться и убийца, и возможный спаситель. У меня - тоже кошачьи глаза, теплого светло-коричневого оттенка...Я знала, что мои глаза сейчас тоже сверкают, я искала взглядом лицо Юдит так, как прожектор ищет вражескую армию в ожидании нападения. Но самый большой ужас внушали ее губы. Мягкие губки бантиком. Это был рот большого животного, больше не питающегося плотью. Зубы сверкали белизной, крепкие и прямые. Юдит явно была сильна, мускулиста и хорошо сложена. А сейчас словно тень упала на этое бледное лицо. Но она не жаловалась. Отвечала мне спокойно и уверенно, тоном не служанки, а такой же женщины, как я.

  - Есть вот это, - сказала Юдит. - Фотографии. Теперь он узнает. Я уйду, - упрямо повторяла она, почти обезумев.

  - Возможно ли, что он до сих пор не знал?

  - О, - сказала Юдит. - Он уже давно на меня не смотрит.

  - А ты всегда носишь этот медальон?

  - Не всегда, - ответила она. - Только когда я одна.

  - А что происходит, когда ты дежуришь, а он приходит сюда? - спросила я более уверенно. - Ты не надеваешь медальон?

  - Нет, - столь же уверенно ответила Юдит, - потому что не хочу напоминать ему о нем.

  - Почему? - спросила я.

  - Просто так, - ответила Юдит и открыла темно-синие глаза так широко, словно смотрит в колодец, в далекое прошлое. - Зачем ему сейчас вспоминать то, что он забыл?

  Я спросила очень спокойно и доверительно, стараясь выпытать ответ:

  - Что, Юдит? О чем он забыл?

  - Ни о чем, - ответила Юдит холодно и отрывисто.

  - Ты была его любовницей? Ответь мне.

  - Нет, я не была его любовницей, - сказала Юдит четко и уверенно, словно кого-то обвиняя.

  Мы замолчали. С этим голосом не было смысла спорить, я знала, что она говорит правду. Можешь меня ненавидеть, можешь сказать, что я была не права, но в то мгновение, когда я расслабилась, тайный внутренний голос сказал мне: 'Жаль, что она говорит правду. Насколько всё было бы проще, если бы...'.

  - Так что же произошло?...- спросила я.

  Юдит пожала плечами, волнение, гнев, негодование и отчаяние вспыхнули на ее лице, словно молния над пустынным пейзажем.

  - Мадам сохранит тайну? - спросила Юдит с надрывом, словно предупреждая.

  - Сохраню в тайне что?

  - Если я расскажу, мадам сохранит тайну?...

  Я посмотрела в ее глаза. Я знала, что нужно держать слово, что бы я ни пообещала. Эта женщина меня убьет, если я ей солгу.

  - Если расскажешь правду, - в конце концов сказала я, - на этом и порешим.

  - Клянусь, - мрачно и неуверенно сказала Юдит.

  Она подошла к кровати, сняла со стены четки-розарий и вручила их мне.

  - А вы поклянетесь? - спросила она.

  - Клянусь, - сказала я.

  - Клянетесь, что никогда не расскажете своему мужу то, что услышали от меня, Юдит Альдосо?

  - Никогда не расскажу, - сказала я. - Клянусь.