273 дня до лета

Из фильмов обоим было известно, что обычно происходит с парочкой в момент расставания на первом свидании. Избегая неловкой паузы, Фёдор поблагодарил спутницу за незабываемый вечер, поцеловал ей руку, щёку и скрылся в темноте.

Спустя полчаса, плюхнувшись на диван, он обнаружил сообщение от Лиды: «Мама в восторге от твоих роз. Считай, ты ей подарил. Как жаль, что не могу увезти их с собой и рассказать ей о ночном преступлении».

* * *

На следующий день субботним утром в квартире Василия Юрьевича раздался звонок. Увешанный реквизитом Фёдор перешагнул порог. На деревянных плечах вешалки грузом висел взятый на прокат смокинг. Обувная коробка хранила чёрные туфли, окрашенные час назад аэрозолем.

– Привет, Федя.

– Привет, Василий, привет, Лена. Мне от вас нужно две вещи: женский взгляд и женский голос.

– Чай, кофе, горячий шоколад?

– Давайте всё!

Отхлебнув обжигающего напитка, Федя набрал с Лениного телефона номер Оли и дамы начали диалог:

– Здравствуйте, Ольга Викторовна.

– Здравствуйте.

– Нам вот знакомые дали ваш номер. У нас мальчик, двенадцати лет, хромает чтение.

– Какой язык?

– Французский. У вас есть возможность сегодня позаниматься?

– Так… Девочка у меня в 11:50 заканчивает. На 12:00 удобно?

– Да, удобно.

– Пусть подходит. Как его зовут?

– Толик.

– Он дом найдёт?

– Да, его отец привезёт.

– Номер на домофоне 359. После занятия я вам позвоню, возможно, пары уроков будет достаточно.

– Спасибо.

– Всего доброго.

– Ну что, Толик, двенадцати лет, пойдёшь с невестой знакомиться? – засмеялась Лена.

– А у меня другого выхода нет. Она меня месяц «хороводит»: в кафе не пойдём, подавай кино. Купил билеты в кино – нет, не получается срочно на работу вызывают. Что характерно, на телефонные переговоры время находится, а вот увидеться – времени никак нет.

– Всё ясно – стесняшка. А сколько ей лет?

Остросюжетная частушка радостно разлетелась по кухне: «Нынче новые права – старых девок на дрова, двадцати пяти годов – на всю зиму хватит дров»! Подытожил песнопение хлопок мужских ладоней в воздухе под ковбойский выкрик «Yee-Нaw!».

– Какие вы бесстыжие! – возмутилась смеющаяся Лена.

– А письма какие шикарные пишет… На полстраницы, со стихами, с предложениями на французском – произведения искусства. Дам почитать, приколешься.

– В школе преподаёт? – поинтересовалась хозяйка.

– А-а-а! Федя училку склеил! – противным голосом попугая, прокричал Василий.

– Не совсем, она в контейнерном бизнесе работает. А занимается с детьми английским и французским по выходным, потому как ипотеку надо выплачивать. Вот ведь кабала, не приведи Боже.

– А где вы познакомились? – не унималась любительница романтических историй.

– У меня один выход на дамочек – социальная сеть, храни её Небо.

– Так, если вы замутите – она к тебе переедет, а её квартиру можно будет сдавать.

– О! Вот это мысль, обязательно сегодня предложу. Пошли наряжаться, Федя преподаст урок учителю!

В 11:58 по лестничной клетке шестого этажа разлетелся аромат дорогого парфюма. Молодой человек, в чёрном, подогнанном по фигуре смокинге, в белой рубашке и чёрной бабочке, стоял возле металлической двери «предбанника», отделяющей будущее от прошлого. В лучах подъездного окна играли серебристые запонки. Шёлковые переливающиеся лацканы и красный нагрудный платок создавали атмосферу неизбежного праздника. Если бы не «Таллинский» торт и одиннадцать красных роз, то жители могли бы подумать, что в их подъезде проходят съёмки передачи «Что? Где? Когда?».

Раздался звонок. В распахнутой двери показалась ошеломлённая хозяйка. Девушка закрыла ладонями носогубную часть вмиг покрасневшего лица. Фанат французского с непоколебимостью спецагента сделал шаг вперёд и занял преподавательские руки дарами.

– Скажи спасибо, что я оператора и ведущую оставил внизу, – прошептал он на ухо.

Чтобы окончательно добить несчастную «жертву», троекратно поцеловал предательски полыхающие щеки.

– Ну здравствуй, малыш, – добавил очередной градус безжалостный «банщик».

– Какой кошмар, я же совсем не накрашенная.

– Я пришёл заниматься. Вот причитающийся гонорар, – сказал он томным голосом, указав взглядом на заправленный под ленту кондитерской коробки конверт-открытку в виде женской груди.

– Я не буду их тратить, оставлю на память.

– Я это предвидел. Можешь даже заглянуть вовнутрь.

Новая, хрустящая двадцатидолларовая банкнота была украшена надписью, выведенной тушью: «Моей Оленьке на долгую память».

– Пойдём же пить кофе и учить французский алфавит, – губы ученика коснулись руки наставника.

Сердце девушки выпрыгивало наружу, как у той несчастной курочки в руках повара, под которой она две недели назад оставила свой комментарий.

– Так нельзя. Я в домашней одежде, а ты при параде.

– Что ты? Я каждый день так на работу хожу, к тому же ты мне не оставила выбора. Твоя скромность стала каменной стеной на пути нашего счастья.

Проболтав полчаса, дождавшись, когда хозяйка встанет, Фёдор повторил за ней то же самое. Вернув на стол чашку с блюдцем, положил робкой избраннице на талию руки и аккуратно поцеловал её в шею.