A moon gate in my wall: собрание стихотворений

Открывали маленькие лавочки
под старинной городской стеной.
Продавали нитки и булавочки,
торговали чаем и ханой.

На закате, побренчав гитарами,

рано спать ложились старики;
молодежь прогуливалась парами,
и в садах пестрели цветники.

Так трудились, обрастали внуками,

наживали денежки порой,
отдыхали в праздник под бамбуками
возле желтой речки за горой.

А потом зарделось в небе зарево,

донеслась до города беда —
отобрали новые хозяева
нажить многолетнего труда.

Вот и все. Позакрывались лавочки

под разбитой городской стеной,
где цветы цвели — повяли травочки.
и гитар не слышно… ни одной.

10 октября 1976 г.

443. «Бродили у башни древней…»

Бродили у башни древней
под мартовским, злым дождем,
сидели в старой харчевне
за кружкой пива, вдвоем

чужие песни звучали,

цветы краснели в окне;
все было так, как в начале
в чужой, холодной стране.

18 апреля 1977 г.

444. Бессонница

Ночные мысли…
Пришли… ушли… вернулись снова.
Как клочья легкого тумана,
поднявшегося утром рано,
что в ветках ивняка речного
застряли, спутались, повисли.
Уйти куда-то…
Ближайшая к земле планета,
блестящая среди созвездий
от всех обид и всех возмездий.

18 июля 1977 г.

445. «Всходила луна, было небо жемчужно…»

Всходила луна, было небо жемчужно,
закрывалась какая-то тихая дверь.
Не пробуй молиться о том, что не нужно,
— ведь Богу виднее, что нужно, поверь.

Были в чем-то грехи, были где-то ошибки,

непрощенное кем-то давнишнее зло.
Лед на озере тонкий — путь болотистый зыбкий —
в каждой жизни не может быть вечно светло!

13 октября 1977 г.

446. «Мне сообщили, — кто-то приходил…»

Мне сообщили, — кто-то приходил
(а я не знала, я закрыла двери
и тихо с книжкой у себя сидела)
— и спрашивал меня
(я не слыхала, погрузившись в книгу,
— не слышала звонка, не отворила,
на зов и на звонок не отвечала!)

А после мне сказали, что меня

искали и как будто ждали встречи.

И я теперь не помню даже имя,

кто это был; я так и не узнала,
и был ли человек разочарован…

Но только я жалею до сих пор.

Ночью 28 октября 1977 г.

447. «В деревенской церковке темно…» [209]

В деревенской церковке темно,
холодно, запущено, бедно.
Ни одна не теплится свеча,
и колокола давно молчат.

Сквозь оконца пестрого узор

только месяц светит до сих пор

В уголках заброшенного храма

не один уже десяток лет
не витает запах фимиама,
и молящихся, конечно, нет.

Только, если приоткроешь двери,

ты услышишь у налоя, верно,
кто-то тихо плачет на духу,
и давнишние молитвы реют
где-то там, под куполом, вверху.

1 декабря 1977 г.

448. «Женщина в больнице умирала…»