А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Свое расследование о. Павел обобщает так: «Или Хомяков под давлением каких-то посторонних учений в то время, вообще далекое от церковности, не сумел выразить истинно православной веры своего сердца, или же, напротив, он старался, хотя и не вполне сознательно, прикрыть неправые убеждения своего ума красивой, но двусмысленной одеждой полуцерковных формул». Словом, если бы Хомяков был сознателен вполне, то «прикрыть неправые убеждения» и создать иллюзию своей церковности ему, вероятно, удалось бы, но он не слишком преуспел в этом, и о. Павел без труда распознал в нем замаскированного социалиста и протестанта, обнаружив повсюду лишь греховное «самоутверждение человеческого “Я”». Чувствуя то «привкус имманентизма», то его «запах», Флоренский волнуется: «…эта игра поверхностных тонов, блестящих, но не субстанциальных, и потому меняющихся и изменяющих свои очертания при малейшем повороте головы, не дает устойчивого содержания мысли и оставляет в сердце тревогу и вопрос». Отвечает на этот тревожный вопрос – о церковности Хомякова – о. Павел чаще всего вопросами же, но ясно, что эти недоуменные вопрошания есть лишь риторическое плетение словес, подводящее к выводу: «хомяковство» – не что иное, как «имманентизм, который составляет существо протестантизма, хотя и в неизмеримо усовершенствованном виде». Но могут ли и Новый Завет и все христианство предстать чем-то иным, как не «пучиной альтруизма», «системой о пустом месте» при «безоговорочной приверженности платонизму», которую прослеживает у Флоренского С. Хоружий?

Для Флоренского богословие Хомякова кажется «виртуозным пустословием» по той же причине, по какой для иного «человека дела» видится таковым поэзия. Он просто глух к нему, как бывает иногда даже очень одаренный мастер, например В. Набоков, совершенно глух к музыке. Глух и из-за отмеченной выше «приверженности», и из-за естественнонаучного склада ума или, как сказал бы Хомяков, из-за своего «кушитства». Чуждо Флоренскому и то рыцарское отношение к Церкви, которое увидел в Хомякове Бердяев и которое, думается, еще не до конца оценено нашим церковным сознаньем. Хомяков был человеком праведной жизни. Его богословие, по словам прот. Г. Флоровского, имеет достоинство свидетельства. И мне не кажется невозможной постановка вопроса о канонизации Алексея Степановича, которому, по словам Ю. Ф. Самарина, «давалось логическим уяснением той или другой стороны церковного учения одержать для Церкви решительную победу».

А. В. Пирог Взгляд западных и эмигрантских религиозных философов на богословское творчество А. С. Хомякова

Говорить о взгляде западных религиозных философов на творчество А. С. Хомякова невозможно без того, чтобы не сказать о русских богословах, оказавшихся волею судьбы на Западе и создавших так называемую «Парижскую школу». Исследованием богословского наследия за рубежом занимались в основном русские религиозные мыслители, обращавшие свой взор на труды талантливого соотечественника.

В 1937 году протоиерей Г. В. Флоровский издал в Париже книгу «Пути русского богословия», где называл А. С. Хомякова «систематиком славянофильского учения»[995] и отмечал, что хотя он и писал фрагментарно, крупными мазками, но все же ум у него был «систематический».

Протоиерей Георгий Флоровский признавал силу А. C. Хомякова как богослова в том, что, исходя из внутреннего опыта Церкви, он не конструировал, а именно описывал ее реальность как истинный очевидец через опытную в ней жизнь. В этом достоинство и характер свидетельства богословия А. С. Хомякова. Что же касается сходства с Мёлером, то Г. В. Флоровский считает, что нужно рассматривать его творчество в плане не «влияний», а опыта, т. е. «как приближение с разных сторон и из различных исходных точек к той же реальности»[996]. Он утверждает, что общим для обоих мыслителей является признание «церковности как метода» богословского познания и исследования.

А. С. Хомяков в своих трудах призывал к возврату «на забытый путь опытного богопознания» – именно это, по мнению Г. В. Флоровского, «ценили и ценят подрастающие поколения у Хомякова»[997]. Самым важным трудом в его богословском наследии он считал «Опыт катехизического изложения учения о Церкви». Вместо логических определений видно стремление А. C. Хомякова начертать образ Церкви. «Он старается изобразить ее во всей ее духовной жизненности и самоочевидности. И еще – он призывает взять ключ и войти в церковные врата. Этот ключ есть вера»[998].

В изображении Церкви А. C. Хомяковым видны два соподчиняющиеся мотива: «единство» и «покорность» человека, причем последняя должна быть добровольной, т. е. это свободное приобщение в любви, в которой человек может принадлежать Церкви и пребывать.