Адольф

Я подавилъ въ себ размышленія, рождаемыя во мн слогомъ сего письма. Деревня, въ которой жилъ я съ Элеонорою, была не въ дальнемъ разстояніи отъ Варшавы. Я похалъ въ городъ къ барону Т…; онъ обошелся со мною ласково, разспросилъ меня о причинахъ пребыванія моего въ Польш, о моихъ дальнйшихъ намреніяхъ: я не зналъ, что отвчать ему. Посл нсколькихъ минутъ принужденнаго разговора, онъ сказалъ мн: хочу говорить съ вами откровенно. Знаю причины, которыя привели васъ въ здшній край; вашъ отецъ меня о нихъ увдомилъ. Скажу даже, что понимаю ихъ: нтъ человка, который не былъ бы разъ въ жизни мучимъ желаніемъ пресчь связь неприличную, и страхомъ огорчить женщину, которую онъ любилъ. Неопытность молодости увеличиваетъ безъ мры затрудненія подобнаго положенія: пріятно доврять истин всхъ свидтельствъ горести, замняющихъ въ пол слабомъ и заносчивомъ вс средства силы и разсудка. Сердце отъ того страдаетъ, но самолюбіе наслаждается; и тотъ, кто добродушно полагаетъ, что предаетъ себя въ возмездіе на жертву отчаянію имъ внушенному, въ самомъ дл жертвуетъ только обманамъ собственнаго тщеславія. Нтъ ни одной изъ страстныхъ женщинъ, населяющихъ шаръ земной, которая не клялась, что убьютъ, покидая ее: нтъ ни одной еще, которая не осталась бы въ живыхъ и не утшилась. Я хотлъ прервать слова его. Извините меня, мой молодой другъ, сказалъ онъ мн, если изъясняюсь прямо: но все хорошее, объ васъ мн сказанное, дарованія, замтныя въ васъ; поприще, по коему должны вы пройти — все налагаетъ на меня обязанность ничего отъ васъ не утаивать. Читаю въ душ вашей вопреки вамъ и лучше васъ: вы уже не влюблены въ женщину, господствующую вами и влекущую васъ за собою; если бы еще любили ее, то не пріхали бы ко мн. Вы знали, что отецъ вашъ писалъ ко мн: вамъ легко было догадаться о томъ, что скажу вамъ; вамъ не досадно было слушать изъ устъ моихъ разсужденія, которыя вы сами себ повторяете безпрерывно и всегда безуспшно. Имя Элеоноры не совершенно безпорочно… Прекратите, прошу васъ, отвчалъ я, разговоръ безполезный. Бдственныя обстоятельства могли располагать первыми годами Элеоноры; можно судить о ней неблагопріятно по лживымъ признакамъ: но я знаю ее три года, и нтъ въ мір души возвышенне, ея характера благородне, сердца чище и безкорыстне. Какъ вамъ угодно, возразилъ онъ, но подобныхъ оттнокъ мнніе не будетъ глубоко изслдовать. Дйствія положительны; они гласны. Запрещая мн напоминать о нихъ, думаете ли, что ихъ уничтожаете? Послушайте, продолжалъ онъ, надобно знать въ свт, чего хочешь? Вы на Элеонор не женитесь? Нтъ, безъ сомннія, вскричалъ я; она сама никогда не желала того. Что же вы намрены длать? Она десятью годами васъ старе. Вамъ двадцать-шесть лтъ; вы позаботитесь о ней еще лтъ десять. Она состарится: вы достигнете до половины жизни вашей, ничего не начавъ, ничего не кончивъ для васъ удовлетворительнаго. Скука овладетъ вами; тоска и досада овладютъ ею: она съ каждымъ днемъ будетъ вамъ мене пріятна, вы съ каждымъ днемъ будете ей нужне; и рожденіе знаменитое, фортуна блестящая, умъ отличный ограничатся тмъ, что вы будете прозябать въ углу Польши, забытые друзьями вашими, потерянные для славы и мучимы женщиною, которая, чтобы вы ни длали, никогда довольна не будетъ. Прибавлю еще слово, и мы боле уже не возвратимся въ предмету, который приводитъ васъ въ замшательство. Вс дороги вамъ открыты: литературная, воинская, гражданская; вы имете право искать свойства съ почетнйшими домами; вы рождены достигнуть всего; но помните твердо, что между вами и всми родами успха есть преграда необоримая, и эта преграда Элеонора. Я почелъ обязанностью, милостивый государь, отвчалъ я ему, выслушать васъ въ молчаніи; но обязанъ я и для себя объявить вамъ, что вы меня не поколебали. Никто, кром меня, повторяю, не можетъ судить Элеонору. Никто не оцниваетъ достаточно истины ея чувствованій и глубины ея впечатлній. Пока я буду ей полезенъ, я останусь при ней. Никакой успхъ не утшитъ меня, если оставлю ее несчастною; а хотя и пришлось бы мн ограничить свое поприще единственно тмъ, что буду служить ей подпорою, что буду подкрплять ее въ печаляхъ ея, что осню ее моею привязанностью отъ несправедливости мннія, не познавшаго ея, и тогда бы еще думалъ я, что дано мн было жить не напрасно.

Я вышелъ, доканчивая сіи слова: но кто растолкуетъ мн, по какому непостоянству, чувство, внушившее мн ихъ, погасло еще прежде, нежели усплъ я ихъ договорить? Я захотлъ, возвращаясь пшкомъ, удалить минуту свиданія съ этою Элеонорою, которую сейчасъ защищалъ; я поспшно пробжалъ весь городъ: мн не терплось быть одному.