Адольф

Спустя три мсяца, новая возможность перемны показалась въ судьб Элеоноры. Одинъ изъ поворотовъ обыкновенныхъ въ республикахъ, волнуемыхъ раздорами, призвалъ отца ея въ Польшу и утвердилъ его въ владніи имнія. Хотя онъ и едва зналъ дочь свою, по третьему году увезенную во Францію матерью ея, но пожелалъ имть ее при себ. Слухъ о приключеніяхъ Элеоноры глухо доходилъ до него въ Россіи, гд онъ провелъ все время изгнанія своего. Элеонора была единственною наслдницею его. Онъ боялся одиночества, хотлъ для себя родственной попечительности: онъ занялся исключительно отысканіемъ пребыванія дочери своей, и когда узналъ о немъ, приглашалъ ее убдительно пріхать къ себ. Ей нельзя было чувствовать истинную привязанность въ отцу, котораго она не могла вспомнить. Она понимала однакоже, что ей надлежало повиноваться. Такимъ образомъ она обезпечивала судьбу дтей своихъ большою фортуною и сама входила снова на степень, съ которой низвели ее бдствія и ея поведеніе. Но она мн объявила ршительно, что не иначе подетъ въ Польшу, какъ со мною. Я уже въ тхъ лтахъ, сказала она мн, въ которыя душа раскрывается къ новымъ впечатлніямъ! Отецъ мой для меня незнакомецъ. Если я здсь останусь, другіе окружать его охотно; онъ такъ же будетъ счастливъ, Дтямъ моимъ придется имніе графа П… Знаю, что вообще осудятъ меня, почтутъ дочерью неблагодарною и безчувственною матерью; но я слишкомъ страдала, я уже немолода, и мнніе свта мало владычествуетъ надо мною. Если въ моемъ ршеніи и есть жестокость, то вамъ, Адольфъ, винить себя въ этомъ. Если бы я могла доврить вамъ, можетъ быть, и согласилась бы на разлуку, которой горечь была бы умрена упованіемъ на соединеніе сладостное и прочное: но вы рады были бы увриться, что я въ двухъ стахъ миляхъ отъ васъ, довольна и спокойна въ ндрахъ семейства моего и богатства. Вы писали бы мн но этому предмету письма благоразумныя, которыя вижу заране: они раздирали бы мое сердце; не хочу себя подвергнуть тому: не имю отрады сказать себ, что жертвою всей жизни своей я успла внушить вамъ чувство, коего достойна; по крайней мр вы приняли эту жертву. Я уже довольно страдала отъ холода обращенія вашего и сухости нашихъ отношеній: я покорилась симъ страданіямъ, вами мн налагаемыхъ: не хочу вызывать на себя добровольныхъ.

Въ голос и рчахъ Элеоноры было что-то рзкое и неукротимое, означающее боле твердую ршительность, нежели чувство глубокое, или трогательное; съ нкотораго времени она раздражаема была заране, когда меня просила о чемъ нибудь, какъ будто я ей уже отказалъ. Она располагала моими дйствіями; но знала, что мой разсудокъ отрицаетъ ихъ. Она желала бы проникнуть въ сокровенное святилище мысли моей и тамъ переломить тайное сопротивленіе, возмущавшее ее противъ меня. Я говорилъ ей о моемъ положеніи, о требованіяхъ отца моего, о моемъ собственномъ желаніи. Я умолялъ, и горячился: Элеонора была непоколебима. Я хотлъ пробудить ея великодушіе, какъ будто любовь не самое исключительное и себялюбивое изъ всхъ чувствъ, и слдовательно, когда разъ оно уязвлено, не мене ли всхъ великодушно! Я старался страннымъ усиліемъ умилить ее несчастіемъ, на которое осужденъ я, оставаясь при ней; я усплъ только вывести ее изъ себя. Я общалъ ей постить ее въ Польш: но она въ неоткровенныхъ общаніяхъ моихъ видла одно нетерпніе оставить ее.

Первый годъ пребыванія нашего въ Каден былъ на исход, и еще не было перемны въ положеніи нашемъ. Когда Элеонора видла меня мрачнымъ и утомленнымъ, она сначала грустила, посл оскорблялась и вырывала у меня упреками своими признаніе въ утомленіи, которое желалъ бы я таить. Съ моей стороны, когда Элеонора казалась довольною, я досадовалъ, видя, что она наслаждается положеніемъ, стоющимъ мн счастія моего, и я тревожилъ ее въ этомъ краткомъ наслажденія намеками, объясняющими ей то, что я внутренно ощущалъ. Мы такимъ образомъ поражали другъ друга поперемнно словами косвенными, чтобы посл отступить въ увренія общія, оправданія темныя и укрыться въ молчаніи. Мы такъ знали взаимно, о чемъ готовы были связать другъ другу, что молчали, дабы не слыхать того. Иногда одинъ изъ насъ готовился уступить; но мы упускали минуту благопріятную для сближенія нашего. Наши сердца недоврчивыя и уязвленныя уже не сходились.