Аккрециозия

Мифиида рядом рассмеялась. Она коснулась моих волос. Нежная, легкая и ласковая. От этого прикосновения пошли мурашки. Это прикосновение принесло воспоминание.

Я бросил неосторожный взгляд на кровать. Туда, где красовалось в тот раз, брошенное, как будто бы небрежно, женское белье. Трофей. Которого сейчас не было. И чайника для заваривания фацелии тоже.

— А что потом? — спросил я. — Вам не удалось выяснить?

— Она ушла. — развел он руками и хлопнул в ладоши. — Ушла и потом мы разбрелись по капсулам. На том, всё закончилось. Еще чаю?

— Да, пожалуй.

Стоило ему подняться, и повернуться ко мне спиной как я резко развернулся в сторону Мифииды.

Но за мгновение до того, когда бы я мог увидеть ее, она растворилась в лучах взмыленного света. В ярких, переливчатых бликах которого, остался только её звонких смешок.

— Но кто-то думает иначе. — бросил ему в спину. — Кто-то знает о ваших… — я запнулся, не веря собственной наглости, — предпочтениях.

— Да, — грузно сказал Олег, наливая чай. — Кто-то думает иначе.

— Есть кандидаты?

Олег рассмеялся. Посмотрел на меня.

— Теперь нет.

Мы обменялись многозначительными взглядами. Мой говорил о скудности его попыток, его же, насмешливый, что-то готовил.

— Шучу, Артём. Это может быть любой. Игорь, чтобы меня позлить. Кто-то из команды, потому что у них есть санкционированный доступ в каюту. Может кто-то из девочек… Ну тут и так всё понятно.

— Много крутится вокруг вас и историй и людей. А как же я?

— Ты слишком сосредоточен на чем-то своем… — он раскидал сахар и залил кружки кипятком. — Так что ты говорил о силе, которая собрала нас всех воедино?

Я махнул рукой.

— Ба, забудьте. Для этого нужен непредвзятый анализ, того, как мы уже ранее говорили, горизонта существования, в котором вы себя находите. Но согласитесь, что то, что именно вы видели ее последним. Что всё, что сейчас тут произошло — все это укладывается в рамки этой теории. Будто бы есть тут гравитация, что порождается новые события, вместо материи. Вот так просто притягивая людей.

Жикривецкий посмотрел на меня внимательно. Отпил чаю. Выплюнул, вылил и принялся заваривать по новой.

— Может быть для этого есть более простые объяснения? Судьба, рок, крест?

— Нет. — говорю я. — Это что-то пол ту сторону фатума.

Он кивнул. Пока мыл кружки, особенно было со стороны, как в потоке воды он погружается вновь в какую-то фантомную мысль.

— А зачем вы полетели на Митридат?

Олег словно нехотя переел на меня свой затуманенный взгляд.

— Развеяться. — сказал он. — Или, думаешь, мне не найдется там работы?

— Не хотел оскорбить. — говорю я. — Просто сопровождать группу… Можно было кого угодно отправить для административных дел. Вам-то зачем? На Персеполисе всяко интереснее….

Как бы невзначай я взгляд перевел на трусики, лежащие на столе.

Вновь за его стеклянными глазами блеснуло острое жало. Будто бы он катал на языке какую-то горькую мысль. Не давая ей сорваться, не давая ей высказаться. Словно тяжесть произнесенных слов должна будет все изменить. Или в ней таится некое знание, которые может стать весомой частью нашего разговора. За взглядом он взвешивал все за и против за эту мысль.

Затем запил её чаем.

Чай вышел что надо и удовлетворившись он понес кружки к столу.

— Поездки освежают. — сказал он. — Если бы не всё это, конечно…

— Конечно, — говорю я и улыбаюсь нагло. — Фатум. Вы со своим как-то примирились?

— Просто делай что должно и будь, что будет. Крест — это мера твоей ответственности перед Богом. — сказал он, усаживаясь в кресло напротив. — В итоге, какая бы сила перед чем тебя не поставила. Перед какой необходимостью — все в твоих руках. Что именно ты сделаешь, что предпримешь и чем это обернется. Правильно?

— Я же говорю — это что-то по ту сторону фатума. Судьбы, Креста и прочего. Но вы не хотите говорить. А я не особо хочу расспрашивать. Просто, вам придется поверить, что в противном случае, мы не поймем смысла происходящего здесь.

— В твоих словах очень опасные нотки звучат. Чувствуется Фадин. — говорит он. — Если тебе с этими мыслями проще пережить смерть Лилии — это одно. Но заигрываться в это не стоит. Ни к чему хорошему это не приведет.

Я пожал плечами. Пусть каждый будет при своем.

— Просто пытаюсь разобраться. — говорю я рассматривая чаинка на дне кружки.

Спичка недовольно гудит, мигая светом в каюте.

— А как вы справляетесь? — говорю я. — Вы говорите о Кресте, так будто бы это вам очень знакомо. Будто бы эта мысль о судьбе и ответственности для вас… — я замялся подбирая слова и вдруг заметил, что он вновь катает мысль на языке. — Для вас, родная. Как будто выстраданная, что ли.

Пока это выражение его лица не пропало. Пока он вновь не запил его чаем. Не нашел аргументов в пользу того, чтобы и дальше хранить молчание я продолжил на ощупь выискивать путь к настоящим его мыслям.