Аккрециозия

Статуя, что была ровесницей океана. Смотрела всю жизнь на его тяжелые гривистые волны и ничего не могло ее волновать, кроме своей мысли. Такой же далекой. Неспешной и тяжелой. Мне почему-то в тот момент вспомнились фотографии с Митридата. Живой простор, ломаная линия горизонта, горы в туманной дымке, и снежных шапках. Алая заря. Ревущие реки и пронзительный ветер.

Да, это могло бы избавить меня от всего этого. Но, наверное, на долю секунды. Как только восторг нового мира пройдет, как только ты вкусишь его плоды, то тут же упадешь в её объятия. Вновь тебя укутает аккрециозия. Где выхода нет, есть только краткий миг полета над пропастью. Где каждое слово, брошенное даже самому близкому человеку ничтожно и искажено. Где всё существует на грани падения, и ничто никак не может упасть.

В сущности, перемещаясь от события к событию. Я пришел в никуда. Состояние, наполненное одним и тем же — пустотой. А над этой равниной, над серым маревом тумана возвышаются одинокие вершины. Одна из них — неожиданная смерть в глубоком космосе.

Будто бы забравшись на неё, осознав это событие, прожив его. Мне удастся наполнится смыслом, сделать нечто такое, что поднимает меня над этим маревом всего на одну ступеньку. Всего на чуть-чуть. Но так. Что туман под ногами развеется. И мне удастся заглянуть дальше, вздохнуть глубже. Быть иначе.

Невольно я коснулся вмятины на лбу.

— Интересно. Расскажешь?

Жикривецкий растянулся в хищной улыбке.

— Не знаю, знакомо ли это вам. Но вокруг нас. — каждое слово таяло под его жалом пристального внимания. — Вокруг нас разлита материя, связывающая нас всех воедино.

Зачем-то я начал помогать себе руками.

— Если, вы, быть может, обратитесь к своему опыт, к событиям своей жизни. То найдете в следах таких событий, что будто бы одна и та же сила постоянно ведет вас от одного события к другому….

В его глаза на мгновение промелькнул интерес.

— Как носитель? — осторожно спросил он. — Как причина данной силы?

— Скорее вы ей принадлежите. Она как подводное течение несет вас и ставит перед то одной необходимостью, то перед другой…

— Как судьба?

Жестикулирую как могу, но это, кажется, не помогает. Пытаюсь дать своим словам нужно измерение.

— Не совсем. Судьба — это слишком общо. Здесь же, принадлежа этой силе, вы через неё связаны с другими. И в итоге, она приводит многих в один и тот же сток. В центр. Где ставит перед определенной необходимость. Всех, кто с ней связан.

— Та-а-а-к. — протянул Олег.

— И вот мы здесь в стоке. В центре.

— Мы? Все, кто на корабле? — он смотрит на меня, чуть подавшись вперед.

— Корабль вторичен. — говорю я. — Скорее, все кто вовлечен в гибель Лилии. Ведь не будь этого события, не было бы и вот этого — показываю на стол между нами и кружки с чаем. — Она, эта сила, творит все вокруг, и перед ним же нас и бросает.

— То есть, все мы связаны как-то с её смертью?

— Не логически, как мы привыкли, но континуально.

От моих слов Олег насторожился. Стал похож на хищную птицу на высоком насесте. Готовый бросится на добычу он заерзал в кресле.

— Как будто, — говорю я, ожидая удара когтей. — Если мы поймем, кого и как всё это время двигала такая сила. Кого и как она вела, то мы сможем понять, как мы все оказались в событии её смерти. Возможно, тогда и тайна этой трагедии… — говорю, а голос мой дрожит. — Будет раскрыта.

Он долго смотрит на меня. На жесты рук, замершие в воздухе. Не знаю, где я был в тот момент, но помню, что, почему-то не сразу заметил, как он смягчился. Взгляд его переменился, поза, повадки. Он расслабился, откинувшись в кресле. И не было больше в нем следа острого жала мыслей.

Только сочувствие.

— Артём — Артем, — сказал он. — Еще чаю?

Моя кружка была пуста.

— Да, пожалуй.

— Сейчас. — подмигнул мне Олег и грузно поднялся. Походка его растеряла строгость, какую-то порывистость и энергию. Стала обволакивающей, мягкой. Будто бы он хотел занять собой все пространство и в нем раствориться.

Пока он возился с чайником я продолжил.

— Тогда, мы вместе, сообща, сработаем как детектор. Определим центр этой силы. Сможем ее обнаружить.

Жикривецкий рассмеялся.

— Допустим. — сказал он.

— Вот, например, Игорь Семенович, он связан с ней, через свой недуг. Вы это знаете. Но он же и дает ему силу…

— Игорь — Игорь. — задумчиво сказал Олег. — Тебе не стоит к нему приближаться вообще. Это мой тебе совет, Артём. Настоятельный совет. Тем более с такими теориями… Я очень надеюсь, что этот совет, для тебя будет руководством к действию.

Я молча кивнул.

— Он питается такими как вы. Превратил институт в свою кладовую. И вы сами охотно лезете к нему на стол. — голос его стал холоден и бесстрастен, как голос человека, способного на многие вещи, на самые сложные решения и эти нотки ввергли меня в ужас.

Олег принес чай к столу. Затем вернулся на кухню и принес конфеты и печенье.