Аккрециозия

Но сделать этого не смог. Стоило мне остаться в каюте чуть дольше обычно, как гонимый чувством дискомфорта и тревоги я срывался с места, возвращаясь на свою траекторию. Пытаясь выходить все кипящие во мне чувства. Примерится с аккрециозией.

На лестнице, перед гостиной я увидел в проходе долговязую тень Фадина-паука. Что пробирался неспешно по отсеку, по-видимому, в сторону ресторана. За собой оставляя запах сигаретного дыма, как большой механический паук на шести лапах.

Я немого задержался перед зеркалом, чтобы разминуться с ним. И чтобы не быть подозрительным, на случай если меня обнаружат, начал изучать себя в нём, ожидая пока о его уходе не возвестят мне закрывающиеся двери соседнего отсека.

На лбу у меня появилась вмятина, в двух сантиметрах над бровью. Небольшая, округлая, чуть меньше сантиметра в диаметре. Ровно там куда щелкнула меня Мифиида. Я крутился перед зеркалом под светом фотосферы как только мог, под всеми возможными углами, рассматривая этот отпечаток.

Трогал, нажимал на него. Под кожей, более толстой в этом месте, череп тоже был вмят, словно пластилиновый. Отчетлива легкая впадинка читалась в прикосновении.

Не помню, чтобы когда-нибудь ударялся этим местом.

— Так всегда было? — спросил я отражение.

Пытался перебрать в голове воспоминания, но ничего не нашел. Будто бы и вправду получит от нее. Или быть может она всегда тут была, просто я не замечал?

— Какая тяжелая, навязчивая и болючая мысль. — сказал я себе.

Отражение мое скривилось, подтверждая эти слова.

Мне вспомнилось её искреннее удивление, когда я её коснулся. Красивая, красивая мысль. Вот что было главное. А это значит, что чувство меня мучащее было истинным. Вряд ли иллюзия или глупость, перелившись и став фантомом выглядела бы вот так.

Слишком красивой и утонченной.

Пустота что всегда с тобой. Всегда доступна к созерцанию, но стоит её коснуться, что получишь в ответ. Да так, что мало не покажется. Тогда логично, что эта вмятина была со мной всегда.

Думая об этом, я все это время трогал вмятину на лбу. Где же все-таки я приложился?

Мне надоело, и дождавшись пока флер сигаретного дыма рассеется вошел в гостиную. В холе никого не было. Я осмотрелся, и только потом нашел в глубине диване спящего дежурного. Того кто должен был следить за пассажирами.

Пылаев спал, надвинув фуражку на глаза, перед гололитический монитором, на котором была актуальная звездная карта. На втором изображении шли без звука новости. Показывали собравшийся в Орешка флота. Громады кораблей в доках. Армию на планете. Всю реяли флаги.

На бегущей строке говорилось что-то про учения, но читать я не стал. Чтобы не разбудить Юру я пробрался тихонько в коридор, который вел к нашим каютам. Забравшись вглубь, почти дойдя до своей наткнулся на Жикривецкого.

Олег будто бы метался беспорядочно охваченный пожаром какого-то чувства. Но увидев меня — застыл. И еще не отойдя от этого невидимого пожара изобразил загадочную мину. Всё такой же большой, лысый, в подпоясанном халате на пороге своей каюты.

Мне кажется, он не переставал пить всё это время. Хотя может быть я и ошибаюсь.

Но взгляд у него был стеклянный и немого испуганный.

— Кошары достали. — шумно выдохнул он мне навстречу. — Хочется уже быстрее на Митридат.

Я подошел к нему практически вплотную, подставив под его упорный взгляд свой мятый лоб.

— Не обращали внимания, у меня всегда была эта вмятина?

Над нами зашелестела чуть слышно подоспевшая фотосфера. Олег внимательное прокатил взгляд по мне и молча пожал плечами.

— Не знаю. — сказал он. — Никогда не обращал внимания.

Его последняя фраза прозвучала очень аккуратно, будто бы он прощупывал эту ситуацию на предмет реальности происходящего. Словно слово прозвучавшее, отраженное эхом, вдруг вернется обратно подарив диалогу глубину. Глубину еще одного человеческого существа рядом.

Я не стал подыгрывать. И тоже пожал плечами.

Жикривецкиий покачиваясь чуть в дверях каюты посерьезнел и насупился.

— Ты сейчас что делаешь? — спросил он нависая надомной махровой скалою. — Занят?

Кажется отказать я не смел. Потому просто покачал головой.

— Слоняюсь.

— Пошли посидим у меня. — сказал он и сгреб меня за плечи своей медвежьей хваткой.

— Ну пойдемте.

— Вот и славно. Славно. Давай, только на «ты».

Он не дал мне возможности высвободится, и молча втянул меня внутрь каюты. В его берлогу. Я уселся на уже знакомый мне диван, на то же самое место. Он запомнил меня и тут же принял удобное положение.

После ресторана, множества столиков, теряющихся в темноте, его каюта, наполненная желтым взмыленным светом, была компактной и уютной. Не хватало только изнутри заполнить его дымом сигарет, тучными разговорами и расслабленным мягким пространством, каким оно обычно становится после усердного распития алкоголя. Наверное, от паров спирта в воздухе.

Олег ушел к стойке на кухню. Разлил чай по глубоким кружкам. В пиалу начал накладывать, что-то к чаю. Завязал удобнее пояс халата. И вдруг спросил.

— Как ты, в целом. Держишься?