Акт исчезновения

За дверью все строго и минималистично. И красиво – как и посетители внутри. По отполированным бетонным полам мы идем мимо стен с панорамным остеклением, за которыми в полумраке видны террасы. Со всех сторон доносится тихий гул разговоров.

Мы на вершине голливудского холма, хотя я точно не знаю, где именно: мы добирались сюда по бесконечным извилистым дорогам. За стеклом под нами вдали расстилается Лос-Анджелес, сияя как биолюминесцентный планктон в озере.

Нас провожают на освещенную свечами террасу и усаживают за столик с видом на мерцающий город. Я поражена, насколько прекрасен Лос-Анджелес издалека. Без резкого дневного света город выглядит словно увядающая инженю[55] при удачном освещении. Серые магистрали, проплешины автомобильных парковок и низкие выгоревшие на солнце здания – все скрылось из виду, остался только игривый блеск в глазах Голливуда.

* * *

Мы заканчиваем со вторым блюдом, рассказывая друг другу о своем детстве в маленьких городках, когда в качестве презента нам приносят шампанское.

– От мистера Чэпмена. – Официант ставит бокалы на стол между нами.

Ник оглядывает переполненный ресторан и наконец коротко кому-то кивает. Проследив за его взглядом, встречаюсь глазами с грузным мужчиной лет сорока пяти за столиком за стеклом ресторана. С ним очень симпатичная, очень худенькая и очень молодая девушка. Она говорит по телефону, прядь мягких светлых волос закрывает ей щеку. Девушка совершенно не обращает внимания на спутника. Тот натянуто улыбается нам и наклоняет голову в знак признательности, встречаясь взглядом с Ником – как коллега с коллегой и в то же время с каким-то вызовом. Ник приподнимает один из принесенных бокалов шампанского и дает официанту чаевые в знак благодарности. Общение закончено, они отводят глаза.

Ник подается ко мне:

– Это Бен. Он продюсер. Наверное, он тебя узнал.

Я холодею. Бен.

Имя с диктофонной записи Эмили. Тот приглушенный властный голос, приказывающий: «Бен, выйди».

В сутолоке прекрасного ресторана оглядываюсь на Бена. Он не похож на фотографию на сайте «Лунного зяблика» и выглядит на добрых двадцать лет старше и суровее. Хотя зачем ему новое фото, он же не актер…

– Но я никогда с ним не встречалась, – бормочу я. – Как он мог узнать меня?

Я наблюдаю, как мужчина на другом конце ресторана отрезает кусок стейка.

Ник удивленно хихикает, я опять смотрю на него. Он улыбается:

– Он знает тебя, потому что он – Бен Чэпмен, а ты – актриса, которую номинировали на BAFTA… не забыла?

Требуется время, чтобы его слова дошли сквозь пелену страха. Делаю глубокий вдох, даже не заметив, что у меня перехватило дыхание. Это не Бен с записи Эмили. Мужчина, который смотрит в нашу сторону с другого конца ресторана, не Бен Коэн, а Бен Чэпмен. Теперь я вспоминаю, что видела его имя в титрах множества фильмов, встречала в электронных письмах, пресс-релизах и описаниях кастингов уже не первый год. Он – важная шишка в киноиндустрии, обладающий властью делать карьеры и ломать их. Оглядываюсь на него через переполненный зал: нет, на фотографию на сайте «Лунного зяблика» он совсем не похож. Снова смотрю на Бена. Девушка рядом с ним улыбается, показывая ему что-то в своем телефоне. Бен весело и добродушно улыбается мне в ответ и принимается за еду. Он совсем не тот страшный хищник, которого я себе представляла. И закон не запрещает встречаться с кем-то сильно моложе тебя.

Перевожу взгляд на Ника. Он рассматривает меня с веселым недоверием.

– Конечно, он узнал тебя. Если он не жил годами в пещере, то наверняка наслышан о твоей работе. – Ник жестом обводит ресторан. – Думаю, девяносто процентов присутствующих знают, кто ты, Миа. Они или твои работодатели, или конкуренты. Ты не в Лондоне, здесь все жестче. Все что-то ищут. В Лос-Анджелес приезжают только по одной причине, и кто бы что ни говорил, дело не в погоде.

Внимательно разглядываю невозмутимые лица посетителей вокруг, пока они разговаривают, потягивают напитки и перекатывают в тарелках стодолларовые суши. Эти люди как ходячая реклама: элитный парфюм, одежда в одной цветовой гамме, узнаваемые лица, роскошная обстановка. Но что именно они продают? Успех? Главный экспортный продукт Америки – мечта. И все же эти люди почти не улыбаются. Теоретически все, кто здесь ужинает, вполне успешны, но все что-то скрывают. Они скрывают свой страх. Они боятся, что эта воплощенная мечта может выскользнуть из рук. Или ее кто-то отнимет. Другие актеры, режиссеры, продюсеры – ну и ну! Ник прав, теперь я вижу: все вокруг – и участники и зрители шоу под названием «Голливуд» в одном лице.

В ресторанной толпе узнаю́ несколько хорошо знакомых лиц. Лысеющий актер – мне давно нравятся его работы – стоит у ярко освещенного бара с бокалом красного вина и согласно кивает в такт словам кого-то из съемочной группы.

Вижу молодую инди-актрису в кабинке у окна, выходящего на террасу, в окружении помощниц и своего менеджера. Она с восторгом разворачивает подарок, завернутый в папиросную бумагу.

На террасе для курящих скандальный актер, он же режиссер, хохочет в мужской компании.