Александр Лукашенко: политический портрет

Самый болезненный для Лукашенко вопрос об импичменте президента решался в проекте следующим образом. Глава государства мог быть освобожден от должности по состоянию здоровья или в случае совершения им тяжкого преступления двумя третями голосов каждой палаты. Возможно, ради того, чтобы максимально затруднить эту процедур и была придумана верхняя палата.

Обратим внимание на такой момент. Если в действовавшей тогда Конституции было записано, что президент может быть освобожден от должности за «совершение им преступления», то в новом варианте речь шла о совершении «тяжкого преступления». Таким образом, Лукашенко освобождал себя от ответственности более чем за 150 преступлений, которые, согласно Уголовному кодексу, не считаются тяжкими. Среди них и такие, в которых президента обвиняли его оппоненты: злоупотребление служебным положением, превышение власти, клевета и др.

В предлагавшемся проекте был еще один чрезвычайно важный для Лукашенко момент. Статья 144 предусматривала, что срок полномочий президента «исчисляется со дня вступления в силу настоящей Консти­туции». Иначе говоря, два предыдущих года в должности главы госу­дарства не считаются, и новый пятилетний срок должен был начинаться с 1996 года. Совершенно не случайно государственные СМИ старались не упоминать этот не очень популярный в обществе сюжет. Понятно, что большинство избирателей проект Конституции не читали, поэтому вряд ли понимали, что, голосуя за предложение Лукашенко, они добавляют ему два года власти без выборов.

Политическая элита страны оценила президентский проект Консти­туции адекватно. Председатель Конституционного суда В. Тихиня отоз­вался о нем так: «Насколько надо не уважать свой народ, чтобы такой юридический опус посметь внести на всенародное обсуждение». Он же: «Если этот проект станет завтра Основным Законом нашей страны, мы будем иметь в центре Европы государство с тоталитарным режимом правления со всеми его атрибутами: у нас будет «кастрированный» пар­ламент, «карманный» Конституционный суд и т. п.». По мнению Пред­седателя Верховного Совета С. Шарецкого, такой документ мог пред­ложить «только человек, одержимый маниакальной тягой к необъятной власти».

Очень емко выразил смысл референдума первый заместитель Пред­седателя Верховного Совета В. Новиков: «Отдайте мне всю власть!» - с таким упованием, переходящим в требование, обратился Александр Лука­шенко к народу Беларуси».

Объявление референдума породило острый политический кризис, трехмесячное противостояние, привлекшее внимание всего мира. Во многих СМИ суть начавшихся событий сводилась к конфликту между ветвями влас­ти. На самом деле противостояние между президентом, Верховным Советом и Конституционным судом было лишь внешним, поверхностным проявлени­ем более глубоких общественных процессов. В его основе лежал конфликт между президентом и основными государственными и общественны­ми институтами, между президентом и политической частью общества. Причина кризиса власти состояла в том, что Лукашенко в стремлении «упростить» демократию встал на путь фактической ликвидации всей политической системы страны, сведению ее лишь к двум субъектам по­литики: вождь и народ. Выработанные многовековым опытом развития ци­вилизации демократические институты и принципы оказались пятым ко­лесом в новой телеге белорусской государственности. Вождю для общения с народом не нужны были такие посредники, как парламент, суд, партии, профсоюзы и другие структуры периода «разгула демократии».

Борьба между президентом и Верховным Советом

Сам Лукашенко объяснял необходимость изменений в Конституции по-разному. Обращаясь к зарубежной аудитории, он не очень внятно го­ворил, что нужно уточнить полномочия, «сбалансировать права и обязан­ности различных ветвей власти». А когда апеллировал к белорусскому обществу, то давал полную волю своему демагогическому таланту. Он обвинял Верховный Совет во всех смертных грехах, но прежде всего в том, что тот посягает на власть президента, мешает последнему управлять страной. Хотя совсем недавно Лукашенко утверждал, что «лучший пар­ламент я нигде не найду, мы будем спокойно работать во имя Беларуси». Теперь же он требовал «унять законотворческий зуд наших депутатов». Используя монополию на СМИ, госаппарат, исполнительная власть повела массированную пропагандистскую атаку на Верховный Совет.