Алмазный огранщик

расцветать, поглощая боль и неустроенность жизни, можем ли

использовать её несовершенство, чтобы стать одной из редчайших

драгоценностей мира — истинно сострадательной личностью?

Шмуль даёт мне несколько необходимых указаний с чего и как начать,

а затем усаживает меня на высокий скрипучий стул; слева передо мной

Натан, справа Хорхес. Натан — хасидский еврей из Бруклина. Каждый

день он приезжает на работу в специальном автобусе; женщины и

мужчины в нём сидят по разные стороны друг от друга, разделённые

занавеской, и читают молитвы, пока старенький жёлтый школьный

автобус, прокладывая себе путь через Бруклинский мост и Чайнатаун, добирается в Район. Натан — счастливчик, у него постоянный контракт с

крупным производителем ювелирных изделий на огранку четвертинок

(камней весом в четверть карата). Вообще-то это не слишком выгодное

предложение — стоимость его труда приближается или даже превышает

стоимость готового камня, — но они торгуют высококачественными

украшениями, а он запрашивает хорошую цену за стабильное количество.

Поэтому если будет по-настоящему много работать, то сможет

заработать на жизнь.

Хорхес совсем с другой планеты. Он один из пуэрториканских

мастеровых, хорошо известных в алмазном деле: гордый и

неуправляемый. Иногда он уходит в запой и не показывается целыми

днями, иногда исчезает в Пуэрто-Рико на несколько недель и вдруг

возвращается на работу как ни в чём не бывало, как будто ходил пить

кофе. Но его золотые руки! Ни у кого нет таких рук, что мелькали бы над

гранильным диском как крылья стрекозы, создавая шедевры из

абсолютно безнадёжных кусков сырья. Ему доверяют обрабатывать

лучшие камни в мире, вот и сейчас в его верных руках

двенадцатикаратный алмаз, раскалённый до малинового цвета визжащим

железным кругом. Ограненный, он потянет больше чем на пятьдесят

тысяч долларов.

Шмуль достаёт старую проверенную гранильную головку из

коллекции экзотических инструментов, воткнутых в отверстия по краю

его скамьи; возможно, это та головка, на которой учился он сам,

настоящий антиквариат, заря алмазного гранильного дела. На конце

рукоятки, сделанной из твёрдой качественной древесины, закреплена

толстая медная оправка со свинцовым шариком на конце. Мы нагреваем

шарик с одного края на маленькой спиртовке, которая всегда у него под

рукой, пока свинец не становится мягким. Затем быстрым движением

Шмуль вдавливает необработанный камень в свинец, плотно подгоняя

его несколькими быстрыми щелчками ногтя.

Совершенная атомная структура алмаза делает его не только одним из

чистейших веществ во Вселенной, но и одним из лучших проводников

тепла и электричества. Совсем маленький алмазный квадратик,

помещённый под чувствительное электрическое соединение — скажем, в

крошечный выключатель космического аппарата, — гарантирует, что оно

никогда не выйдет из строя из-за перегрева, потому что алмаз отводит

тепло лучше любого другого вещества. Поэтому алмазы можно найти в

лучших изделиях NASA. Я помню большой камень, который они

заказали в соседней фирме, — они требовали, чтобы он был почти

безупречным и большого диаметра. Он был вырезан в форме диска и

использовался для защиты внешних линз камеры на спутнике,

посылаемом на Марс, ведь алмаз неподвержен почти никакому виду

окислительной или другой коррозии. Они даже заказали ещё один такой

камень про запас, на случай, если что-то произойдёт с первым. Я и

представить не могу, во сколько им всё это обошлось! О чём это я? А, так вот, Шмуль должен был пошевеливаться, потому что алмаз проводит

тепло лучше, чем металлы, даже такие, как золото или серебро, и может

вызвать неслабый ожог.

На роль моего первого камня Шмуль доверил мне изрядный кусок

«борта» — так называют ошибку природы, допущенную при

формировании алмаза. Подобное случается, когда вещество алмаза

кристаллизуется не вполне правильно и напоминает не лёд, а мутный

студень защитного цвета. Эти камни годятся, только чтобы растирать их

в абразивный порошок для шлифовки или, на худой конец, чтобы

выравнивать, как утюжком, железный гранильный круг в тех местах, где

неправильный алмаз с непредсказуемой ориентацией твёрдых слоёв

оставил на нём «борозды», или выемки. Необработанный камень весит

пару каратов, но стоит меньше десяти долларов, так что нам нечего

терять, если я при огранке запорю все его углы.

А углы должны быть идеальными. Алмаз обладает высшей степенью

преломления, или рефракции, среди всех природных веществ, что опять-

таки объясняется совершенством его атомарной структуры. Рефракция

имеет отношение к свойству материала впускать свет, отражать его от

задней грани (фацеты), или внутреннего зеркала, насквозь к наружной

поверхности и выпускать обратно к наблюдателю. Если угол нижней

части слишком острый (глубокая огранка), тогда по законам преломления

свет отразится между задними гранями, не поднимаясь наверх, и камень

будет казаться безжизненным и тусклым даже нетренированному глазу.