Алмазный огранщик

обойтись. Мы с Ширли вышли на такой уровень, на котором играючи

управлялись с сотнями тысяч или даже миллионами долларов в час.

Наши заработки выросли почти пропорционально объёму работы и

количеству подчинённых; мы стали маленькими богами в своих офисных

королевствах, походя, за десертом решая судьбы своих подданных оптом

и в розницу, как будто те были нашими куклами или игрушечными

солдатиками, и перетасовывая их по своей прихоти. «Андин» была для

нас и всепоглощающей страстью, и повелительницей; компания

предъявляла к нам немыслимые требования и выводила нас на такой

уровень интенсивности труда, который наголову превышал наши

возможности. А наградой за всё были только деньги, которые мы и во сне

не мечтали увидеть. И вот Ширли стала задерживаться всё позже и

позже, приходя от работы в тот транс, в котором все мы до некоторой

степени пребывали.

Ничего не было важнее работы. Иногда она забывала поужинать,

иногда пообедать, потом стала всё чаще пропускать еду. Иногда она

принимала свои лекарства, иногда нет, ведь важнейший заказ для J. С.

Penney не мог запоздать ни на минуту. Тяжелейшая нагрузка и

невнимание к своему здоровью начинали уже взимать свою неизбежную

дань, но она и не думала останавливаться или хотя бы притормозить.

Думаю, что именно в то время я усвоил один из наиболее важных

корпоративных уроков: действительно хороший работник будет

подгонять сам себя до тех пор, пока не загонит совсем, и требуются

величайшая мудрость и самоконтроль со стороны его начальника, чтобы

понять, когда следует заставить этого работника снизить обороты, даже

если в результате пострадает производство.

Настало время, когда Ширли по состоянию здоровья уже не могла

руководить большой группой людей, но просто из-за большой

привязанности к ней владельцы компании создали под неё отдел

обслуживания клиентов, с которым она могла ещё управляться в

сниженном темпе. А потом она уволилась и переехала в штат Нью

Гемпшир, чтобы отдохнуть и начать дорогостоящее лечение почечного

диализа. «Андин» продолжала раскручиваться, и мне трудно было

поддерживать связь с Ширли; мой рабочий день мчался со скоростью

тысячу миль в час, иногда я одновременно говорил по трём-четырём

телефонам, драгоценные камни летали по отделу уже не в маленьких

конвертах, а в мусорных мешках и корзинах — уже не сотнями, а

тысячами и десятками тысяч. А вот день Ширли всё замедлялся.

Последний раз я говорил с ней, когда случайно позвонил ей в тот

самый момент, когда она только что вернулась из госпиталя, где ей

ампутировали обе ноги. Как всегда, она была невероятно весела и

внимательна, больше спрашивала обо мне, чем рассказывала о себе; а

потом первый раз вслух проявила свою озабоченность собственным

будущим, — мол, что же с ней теперь будет? Вскоре она умерла.

Узнав о её смерти, поняв, что женщины, с которой мы столько лет

провели бок о бок, с которой с утра до позднего вечера делили

всевозможные радости и печали, больше нет и никогда не будет с нами,

мы первый раз оглянулись на свою жизнь в компании, посмотрев на неё

глазами человека, который достиг последнего пристанища. Мы стали

неизбежно задаваться вопросом — наверное, впервые, — чего вообще

стоят все наши усилия. Это было даже занятно, да более чем занятно —

эти размышления полностью захватили нас тогда; при этом иллюзия

грандиозности и важности нашего бизнеса как-то сразу растаяла перед

самим явлением смерти, задуматься о котором нас вынудил уход Ширли.

Титаническая борьба за деньги уже никогда не будет такой, как прежде.

Так значит, это серьёзно? Так значит, это навсегда? Мы проживаем здесь

настоящую жизнь, а в конце мы с ней расстанемся. Несмотря на то что

наша компания набирала вес и силу на рынке, несмотря на то что наш

авторитет и денежные накопления выросли вместе с ростом «Андин», ни

один из нас не мог больше игнорировать тот факт, что всё это забудется

как страшный сон через пару дней после выхода на пенсию. Мы

вынуждены были задаться вопросом, а почему мы вообще до сих пор

там.

Буддийский подход к бизнесу гласит, что каждое утро мы должны

входить в офис, задавая себе вопрос: «Как бы я провёл свой день, если

бы знал, что вечером умру?» Нет, это не способ загнать себя в депрессию

и не патологическая навязчивая идея. Это чрезвычайно практический

метод; такая установка освобождает вас; этот приём способствует

превращению вашего бизнеса в достойнейшее занятие, дело, которым вы

действительно сможете гордиться, когда придёт конец вашей

коммерческой карьере и настанет пора оглянуться назад и подвести итог.

Вот как это работает.

В тибетских монастырях существует практика, которая называется

«Созерцание смерти». Когда вы слышите эту фразу, вы, возможно, видите себя лежащим где-то на холодном тротуаре, пытаетесь

представить себе хлопочущих врачей, кучу трубок в носу, капельниц в

венах, непрямой массаж сердца, искусственное дыхание, рыдающих

рядом родственников и то, как кривая сердечных сокращений на

мониторе с печальным писком превращается в прямую. Но это совсем не

то. В двух словах это выглядит так: проснувшись утром, вы продолжаете