Алмазный трон

Странная заминка… Уходят драгоценные мгновения. Уходит враг. И утаскивает за собой пленников.

Всё! Ушли. Ушёл.

Утащил.

Ханьский колдун отступил на Тропу. Туда же втянулся и смерч. И всадники внутри него. И добыча всадников. И смельчак, заарканивший магический вихрь.

Пронзительный вой оборвался. Внезапно наступившая тишина оглушила и зазвенела в ушах.

Тропа закрылась.

А князь, наконец-то, нанёс свой удар.

Поздно! Слишком поздно, княже!

Запоздалое Угримово заклинание подняло столб песка и пыли там, где ещё пару мгновений зияла брешь в пространстве. Только от волшбы этой уже не было проку.

* * *

Чжао-цзы с холодной усмешкой смотрел на пленников.

Их было трое.

Один — степной кочевник, весь в крови, в изорванной одежде и исцарапанных доспехах, крепко связанный обрывками своего же аркана — лежал в стороне, у края башенной площадки. Честно говоря, он мало интересовал Чжао-цзы. Он попал сюда случайно благодаря своей глупости. Что может быть глупее, чем бросать верёвку в колдовской вихрь?

А вот двое других…

Обездвиженные и парализованные, они лежали у его ног, подобно трупам. Однако трупами не были. Чуньси и Байши, доставившие пленников и стоявшие сейчас возле них, знают, в какие точки и с какой силой следует бить, чтобы человек остался жив, но не причинял хлопот. С опытными чародеями этот номер, конечно, не прошёл бы. Их воля и концентрация способна противостоять любой боли.

Но эти двое не были ни колдунами, ни магами. Хотя, следует признать, оба держались достойно. Скованные болезненным параличом, пленники, тем не менее, не выказывали страха. По крайней мере, Чжао-цзы не чувствовал испуга, а уж он-то знал толк в таких вещах. Чужой страх он всегда улавливал безошибочно.

Тот, что справа — приземистый и плотный, с покривлёнными от долгой верховой езды ногами — был, как и глупец с арканом, уроженцем северо-западных степей, откуда к Великой Стене неоднократно подходили бесчисленные орды кочевников. Другой, лежавший слева — бледнокожий, светловолосый длинный и худощавый варвар, какие редко добираются до этих мест. Ну разве что в караванах рабов. У этого с лица сползла чёрная повязка и вместо левого глаза зияла пустая глазница. Старая рана…

Ханьских наречий, конечно, не знали ни тот, ни другой. Чжао-цзы тоже не понимал их языка. Но это неважно. Когда непонятна речь, всё скажут глаза. Если знать, как задавать вопросы и как выслушивать ответы. И как смотреть в глаза собеседника, чтобы у того и мысли не возникло обмануть или скрыть правду. И чтобы не оставалось потаённых мыслей.

Чжао-цзы склонился над пленниками, приподнял за волосы головы каждого, заглянул в глаза чужаков. Отсутствие одного глаза у бледнокожего пленника не мешало волшбе. Ведь другой глаз был на месте.

Чжао-цзы без особого труда открыл чужие мысли и некоторое время копался в чужой памяти. То, что он там нашёл, его устроило вполне. А кое-что даже позабавило. Например, то, как легко эти двое поверили, что колдун-союзник поделится с ними бессмертием. Наивные! Люди любят обманываться сами не меньше, чем обманывать других.

Пальцы мага коснулись распростёртых тел. Паралич отпустил пленников.

Два шумных выдоха. Тихие стоны сквозь стиснутые зубы. Оба сразу попытались встать. Однако подняться самостоятельно не получилось ни у кого. Руки и ноги варваров ещё были сведены судорогой. Тела слушались плохо.

Пленники в ярости скрежетали зубами и извивались на каменных плитах, словно выброшенные на берег морские гады. Ладно, если им так хочется встать, можно помочь.

— Поднимите их, — кивнул Чжао-цзы своим «демонам».

Чуньси и Байши вздёрнули пленников на ноги.

Чжао-цзы снова смотрел в глаза чужаков.

«Я знаю, кто вы, — обратился он к пленникам на безмолвной колдовской речи, понятной всем троим. Чжао-цзы сделал так, чтобы она стала понятной… — Я теперь знаю о вас, хан и император, больше, чем знаете вы сами. Вы тоже кое-что знаете обо мне. Но вы знаете обо мне ещё очень мало. И считайте, что вам сильно повезёт, если вы не узнаете меня ближе».

Пленники быстро приходили в себя.

Бледнокожий одноглазый варвар, видимо, забыл, что он обезоружен. Непроизвольно, по старой привычке, потянулся к пустым ножнам. Но дёрнувшаяся, было, за мечом правая рука, не нащупав оружия, безвольно опустилась. Одноглазый разочарованно вздохнул.

Кочевник поступил по-другому. Быстро присел и попытался схватить рукоять ножа, торчавшую из-за правого голенища. Конечно, стоявший сзади Байши оказался проворней. Рука «лесного демона» молниеносно выдернула нож и отбросила его в сторону.

Металл отчётливо звякнул о камень.

«Можете считать себя моими гостями», — добродушно улыбнулся Чжао-цзы.

Кочевник, брызжа слюной, что-то злобно прокричал.

«Если хочешь убить нас, лучше сделай это сразу, проклятый колдун! — Чжао-цзы разобрал не его слова, но его мысли. — Иначе сдохнешь сам!»

Да, в душах этих двоих, действительно нет страха. И сердца этих двоих пылают ненавистью.

Чжао-цзы был холоден и спокоен.

«Пока я не собираюсь вас убивать, — мысленно ответил он. — И уж тем более я не намерен в ближайшее время умирать сам».