Алмазный трон

Кто-то медленно скользил по воздуху сверху вниз, кто-то сразу ступал на землю. Кто-то поднимался из-под присыпанного песком основания Стены.

«Демоны! — ужаснулся Бельгутай. — Ханьские демоны!»

Как-то забылось о том, что Огадай, захваченный врагом, должен был отбит или отомщён. Обо всём на свете забылось в эту минуту.

Вокруг стало неестественно тихо. Из рядов штурмующих не доносилось ни звука. Замолчали и вражеские воины на Стены. А то, что валило из почерневшей кладки, и вовсе не производило шума.

Сверху перестали сыпаться стрелы. Защитники Стены наблюдали за происходящим с таким же ужасом, что и подступившие к ней отряды.

Длинная Стена стала подобна ненадёжной прохудившейся запруде, из которой сочатся ручейки. Множество маленьких ручейков, которые сливаются в единый поток.

И вот уже — плотина прорвана!

С чёрной Стены на головы штурмующих низвергся сплошной призрачный водопад переплетённых друг с другом тёмных фигур. Зловещий поток этот нёс с собой ужас и непостижимую тишину мёртвых Тёмных Троп.

У нелюдей (людьми ТАКОЕ быть никак не может!), порождённых Стеной, не было оружия. Они наступали медленно и неторопливо, их строй был неровен. Собственно, у них вообще не было строя. Они двигались как вода в половодье, вышедшая из берегов.

Чёрная волна захлестнула первые ряды штурмующих.

И тишины не стало. Крики, визг и вой разорвали воздух.

Кричали не ТЕ, из Стены. Кричали люди, на свою беду подошедшие к проклятой Стене, слишком близко.

Волна тёмных демонов надвигалась, погребая под собой воинов Феодорлиха и Огадая. Кто не успевал отступить, падал замертво.

А между тем тёмные фигуры ничего не делали. Они просто шли. Вернее, скользили над землёй. Молча, бесшумно, словно несомые ветром. И убивали тем лишь, что проплывали мимо.

Бельгутай почувствовал их гиблое дыхание за несколько шагов от себя. Сначала — лёгкое прохладное веяние. Потом — резко нахлынувшую стылость. Сердце сдавили невыносимая тоска и щемящая боль.

А ОНИ шли и шли. Чёрные-пречёрные, словно вымазанные в копоти, нагие, невысокие, с едва угадывающимися щёлочками глаз на безволосых и бесстрастных лицах. Сама Смерть, казалось, заглядывала в душу через эти прорези.

Да это и была Смерть, ибо те, кто вышел из Неё, Её же и несли с собой.

Бельгутай не побежал сразу, как делали многие, кто мог бежать, у кого в возникшей давке было место, куда бежать, и кому ещё повиновались ноги. Пересилив себя, он вступил в бой.

Впрочем, боем это назвать было трудно.

Бельгутай пятился, стараясь избежать прикосновений к демонам Стены и внимательно следя за тем, чтобы тёмная волна не обогнула его ни справа, ни слева. Чтобы, не приведи Тэнгри, не захлестнула, как уже случилось с теми, кто стоял впереди.

Он рубил тварей, во всю длину выбрасывая руку с саблей, но кривой заточенный клинок проходил сквозь тёмные фигуры, не причиняя им вреда. Оружие ковалось, чтобы нести смерть существам из плоти и крови, а эти… И плоть, и кровь, и кость их давно истлели и стали частью Стены, из которой они исходили. А то, что осталось, слишком долго служило властителю царства мёртвых Эрлик-хану, чтобы быть убитым обычным железом.

Такого противника невозможно было одолеть без колдовства. А Бельгутай колдуном не был. Единственное, что ему оставалось — это отступать вместе со всеми.

Отмахиваясь саблей и борясь с усиливающимся холодом, постепенно сковывающим грудь и члены, он пятился спиной назад.

Но двигаться становилось всё труднее.

Под натиском нелюдей с душераздирающими криками падали живые люди. И переставали жить. Бельгутай шатался, сам готовый вот-вот упасть. Ноги не держали. Тело деревенело от холода.

«Где же урусский шаман?!» — беззвучно взывал стынущий разум. — Где его хвалёное колдовство?! Где сила проклятых Чёрных Костей, ради обладания которыми нужно столько смертей?! И — таких смертей!»

* * *

Это не было похоже на вылазку ханьцев.

ЭТИ не проходили сквозь Стену, не шли с той стороны на эту. ЭТИ выходили ИЗ Длинной Стены. Вынося с собой часть навьего мрака, что веками крепил кладку.

— Княже… — побледневшими губами прошептал Тимофей. — Это же…

— Да, — отрезал князь. — Умертвия, вмурованные в Стену. Ханьский колдун призвал их сюда всех. И…

Угрим хмурился. Тимофей ждал.

— И он выпустил всех их против нас! — выдохнул, наконец, Угрим.

Тимофей смотрел на князя с изумлением. В глазах и словах могущественного, уверенного в себе ищерского волхва промелькнуло что-то, похожее на… Нет, вряд ли это был страх. Но растерянность, но непонимание, но смятение. Да, это всё было.

Угрим вскинул руки над Чёрными Костьми. Быстро сотворил заклинание. Выставил ладони перед собой.

Плотный ком синего пламени взбух там, где волна тёмных призраков давила смешавшийся строй татар и латинян. Синяя вспышка разрослась и лопнула, словно пузырь, не задев живых, но ударив по мёртвым.

Пробила брешь в сплошном вале чёрных фигур. Рассеяла без следа часть их. Увы, слишком малую часть. И тут же сама без остатка растворилась в копошащейся тёмной массе.