Алмазный трон

Голова при этом оставалась ясной. Всё происходящее вокруг воспринималось с непривычной чёткостью. Вот только сделать Бельгутай уже ничего не мог.

* * *

Люди, находившиеся в зале, словно поприлипали каждый к своему месту. Застыли все — и последние остававшиеся в живых ханьцы, и татарские воины, и латиняне.

От воздействия вражеской волшбы убереглись разве что мертвецы, да Угрим с Тимофеем, заслонённые колдовским щитом.

Угрим нанёс свой удар. Противник не столько прикрылся, сколько уклонился от сверкнувшей в воздухе ветвистой молнии. За спиной ханьца задымились пол, лестница, и стена. Бесермена ударила сзади откатившаяся волна остаточной волшбы. Чародея заметно шатнуло. Видимо, защита у него в этот раз была совсем плохонькой.

Ответный выпад врага тоже не шибко впечатлил: Угрим легко отвёл в сторону небольшой шипящий огненный шар, устремившийся к князю по предсказуемой прямой траектории.

Интересно, почему вдруг так ослабла вражеская магия? Тимофей огляделся. Ага, вот в чём дело…

Через всю залу протянулись две серебристые нити. Отчётливо мерцая в насыщенном магическими токами воздухе, они соединяли тугой пульсацией руки желтолицего колдуна с двумя колдовскими кристаллами. С тем, который откатился от трона, но остался на виду. И с тем, что был впечатан в алмазный трон. Именно из них враг черпал сейчас силу. Но только лишь из них.

Ещё одна нить, также тянувшаяся из ладоней колдуна, слепо шарила по полу. «Нащупывает третий самоцвет», — догадался Тимофей. Тот, который закатился в канаву возле трона. Эта тонкая вьющаяся верёвочка со свободным концом пока была едва-едва различимой.

Целиком сосредоточиться на поиске чародей не мог: ему приходилось защищаться от магических атак Угрима. Однако и вовсе отказаться от потерянного кристалла, он тоже не хотел. Третья нить, извиваясь змеёй, подползала всё ближе и ближе к канавке с Чёрной Костью.

Тимофей колебался недолго. Чародеи дрались один на один, и кристаллы Угрима охранять, вроде бы, уже не от кого. Зато он мог помочь князю иначе. Эх, была — не была!

Со всей прытью, на которую он только был способен, Тимофей рванулся из-под колдовского щита.

«Куда?!» — раздался в голове беззвучный окрик.

Отвечать князю он не стал. Даже для мысленно ответа пришлось бы потратить время. А времени-то сейчас как раз — в обрез.

Тимофей упал в канавку прежде, чем до неё дотянулось серебристое щупальце. И раньше, чем сумел уделить ему внимание желтолицый ханец.

Навалился на Кость. Вжался в пол, пропуская над собой волну гудящего пламени. Глубокий узкий овражек, выцарапанный в толстом земляном слое и каменных плитах, уберёг его от запоздалого удара бесерменского мага. Колдовской огонь лишь опалил железные пластины и кольчужную сетку на спине. Толстый поддоспешник ослабил жар…

— Княже! Держи! — высунувшись из укрытия, Тимофей швырнул Угриму магический кристалл.

Тонкая блестящая нить ханьца взметнулась к самоцвету, стремясь перехватить его в полёте. Но взмах невидимого клинка, выросшего из руки Угрима, перерубил серебристую змейку. Ещё не связанная с кристаллом и не налитая его силой, она не смогла противостоять удару. Отсечённый обрубок вспыхнул и осыпался на пол мелким пепельным крошевом.

Кристалл подкатился к ногам князя. Угрим быстро огладил ладонью гранёный бок, обретая власть над ещё одним артефактом. Обретая ещё большую силу.

И окончательно переламывая ход поединка.

Пока князь бормотал новое боевое заклинание, над его головой полыхнула пара ослепительных вспышек. Яркий свет соединился в пылающий росчерк. Ещё миг — и сверху, из раздвинувшегося сияющего разреза, на Угрима хлынул поток гудящего пламени.

Для любого другого это была бы верная смерть, однако княжеский колдовской щит поглотил огненную лаву без остатка. На глазах Тимофея бушующее пламя попросту растворилось в воздухе.

То ли ханец поторопился с огненным заклятьем, то ли магическая защита Угрима, усиленная уже не тремя, а четырьмя кристаллами, позволяла князю ни о чём не беспокоиться. Так или иначе, но бесермен ничего не добился своей эффектной волшбой.

Угрим же…

Заключительный слог непростого заклинания князя-волхва, наконец, был произнесён. Обеими руками выписан сложный пасс и…

Лютая, невыносимая стужа — такая, что заныли зубы и кости — вот, что ощутил Тимофей, лёжа в канаве. Мороз, навалившийся ледяной глыбой, пронизывал насквозь. Причём, кое-кого, как оказалось, пронизывал в буквальном смысле.

Крысий потрох! Тимофей увидел растущую из спины и груди ханьца иглу-сосульку. Неестественно тонкую, длинную. Прямую, как древко стрелы. Нет, уже больше — с копейное ратовище!

По мере того, как ледяная игла удлинялась, движения бесерменского чародея становились всё медленнее. И вот…

Руки ханьца, пытавшегося вычертить защитный магический знак, замерли. Губы, читавшие заклинание, так и не договорили колдовского слова и остались полуоткрытыми. Застыли, колыхнувшись в последний раз, промороженные полы плаща.