Альтернативная личность

В коробке жили совершенно разные куклы — незнакомые люди. А друзей в коробке не было — руки не доходили. Но обещал многим. Делал наброски, расчерчивал на квадратики фотографии. Домашний театр. Приглашенные рассаживались на полу, супруга выносила «Шарлотку» — вплывал яблочный запах. Приглушался свет. Они и не думали становиться взрослыми. Да, взрослыми… Откуда пришло увлечение — Андрей не помнил. Раскрашивали фигурки акварелью, придумывали костюмы. Из дюжины сохранилось лишь несколько. Кажется, у мамы одна висит — на память. Да, висит. В детстве он сказал бы, что это игра девчонок. Ну что это такое? — клеить на картон кружева… «Кружева», какое старомодное слово. Старая коробка, старая пластинка, шершавый картон…

— А что за пластинка? — спросил незнакомец.

— Сказка. Очень древний выпуск. Кажется, четырнадцатого года.

А не пятнадцатого? «Курочка Ряба» — так назывался набор. Серия — «Волшебный мир». Отец и сыновья… Отец и сыновья… Фамилию не вспомнить. Подарок бабки его супруги. Прочие из набора, к сожалению, не сохранились. Еще был патефон, но без трубы — где он сейчас?

— Знаете, — сказал Андрей, — вы мне кого-то напоминаете. А вот кого — не могу вспомнить.

— Я многим кого-то напоминаю, — согласился незнакомец.

«Он мог быть многим похож на многих», — подумал Андрей, получилось что-то вроде афоризма. С натяжкой, конечно. Зато вот это «многим» Андрею понравилось. Двусмысленно получилось. С одной стороны — многим людям, а с другой — многим в себе. Андрей посмотрел на незнакомца. При высоком росте незнакомец довольно сильно сутулился и получался почти вровень с Андреем. Получался… Как будто он продукт какой-то. Джинсы, куртка на меху… Парни теперь повально отпускают косы. И этот туда же. А девчонки стригутся. «Лысая певица». Андрей улыбнулся.

Где-то над головой ударил колокол, второй. Шумно взлетела стая. «Отпевают кого-то», — сообразил Андрей. Он обернулся к церкви, перекрестился, не вставая со скамейки, глядя через плечо. Незнакомец сосредоточенно жевал бутерброд. Андрею показалось, что такое с ним уже было: скамейка, заснеженная аллея, звон колоколов… И поворот этот через плечо. Андрей поежился.

— «Курочка Ряба», говорите? — Незнакомец закончил есть, тряхнул с колен крошки.

— Да. А это имеет отношение к нашей встрече? И к тому, что вы мне… кого-то напоминаете?

— Прямое, — улыбнулся незнакомец. — Пойдемте, я замерз.

* * *

Андрей Борисович Воронин толкнул тяжелую дверь, выскользнул из вестибюля метро и сразу же услышал, как объявляют посадку на поезд. Значит, можно не спешить: до отправления остается минут двадцать. Андрей Борисович переложил портфель в левую руку, полез в карман, извлек билет. Так, «г. Снежин», «поезд пассажирский», «купе».

Вечерний Ярославский вокзал готовился к ночной короткой передышке: устало толкался у киосков с водой, пьяненько шумел, пах… Он пах! Андрей Борисович спрятал билет. Да, нужно купить воды! Отстоял небольшую очередь, расплатился. Так, нужно двигаться к вагону… В этот момент кто-то хлопнул Воронина по спине.

— Здорово, Палыч! Ты чего здесь?

Андрей Борисович оглянулся. Чуть навеселе, невысокий, в большой шапке мужчина лет сорока. На гриб похож, — пришло в голову. «Простите, вы меня с кем-то спутали», — хотел сказать Андрей Борисович, но вместо это почему-то улыбнулся и ответил: «Здорово!». И смущенно протянул руку.

— А я вот дочку встречаю… — сказал гриб. — Выпить хочешь?

Андрея Борисовича этот вопрос смутил еще больше.

— Нет, — ответил он.

— Бросил что ли? — гриб засмеялся.

От этого смеха Андрею Борисовичу сделалось не по себе. Он молча развел руками.

— Едешь куда? — спросил гриб и, не дожидаясь ответа, заговорил о хоккее. Сегодня, девятнадцатого декабря, как оказалось, «наши» играют с чехами. — И трахнут их по самые… дальше некуда! — Гриб рубанул рукой воздух и захихикал. Андрей Борисович посмотрел на часы — десять семнадцать — нужно спешить. — Ну ладно, побегу, — сказал гриб, будто прочитав мысли Андрея Борисовича, — дочка в машине. — Ты заходи, Палыч! — И безмятежно икнул, протягивая руку.

Щедро протопленный вагон встретил Андрея Борисовича запахом угля и дорожной пыли. Увидев Воронина, проводница широко заулыбалась, кивнула, проводила взглядом. Он прошел к своему купе «номер три», поздоровался, поставил на полку портфель, снял пальто, подсел к старушке. Напротив, взявшись за руки, сидя дремала молодая пара. Старушка повернула к Андрею Борисовичу маленькую голову, не решаясь что-то сказать. «Сейчас начнет приставать», — подумал Андрей Борисович. Старушка пожевала полупустым ртом. «Ну давай, давай!» — мысленно поторопил он старушку.

— В Ярославль? — наконец спросила она.

— Нет, — ответил Андрей Борисович. Старушка заелозила. — Хотите, чтобы я уступил вам полку? — спросил Андрей Борисович. Старушка кротко кивнула. — Пожалуйста, — сказал он и перебросил портфель наверх.

Где-то далеко громыхнул локомотив, волна дребезжания прокатилась по составу, и поезд тронулся. Андрей Борисович вынул тапки, снял пиджак, вышел в коридор.