Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

Шеллі — це англійська література. Тож я пішла до літературного класу. Курс розпочинався зі «Статей де Каверлі[16]». З ненаситною жадібністю я вчитувалася в кожний рядок, відчуваючи, що будь-якої миті можу добутися до якогось одкровення.

Вечір за вечором я читала із невтомною самовідданістю. Але про що? Про манери та звичаї XVIII століття, про людей, які померли двісті років тому…

Одного вечора, після місяця навчання, коли число учениць у класі скоротилося з п’ятдесяти до чотирьох і вчителька стала шпетити тих, хто залишився, за відсутність решти, мій терпець урвався.

«Ви знаєте, чому всі дівчата розбіглися з класу? Тому що вони надто розумні, щоб витрачати час на “Статті де Каверлі”. А ми четверо — дурепи. Ми могли б навчитися більшого на вулицях. Там брудно й погано, але там життя. А що таке “Статті де Каверлі”? Це вкрита пилом нудота, якій місце на смітнику».

«Може, тобі краще висловити свої ідеї про базову класику комітетові з освіти?» — глузливо спитала вчителька, побілівши від злості.

«Класику? Якщо вся класика така мертва, як “Статті де Каверлі”, то я краще читатиму рекламу в газетах. Хіба я можу навчитися, як мені жити, від дідугана, який помер двісті років тому?».

Це була перша з багатьох шкіл, які я спробувала. І скрізь було те саме. Нудний курс навчання і мляві, втомлені вчителі, яким їхні учні були не цікавіші за дерев’яні лавки, що на них вони сиділи, — все це поступово вбивало мою віру в американські школи.

Палка потреба мати друга дедалі більше оволодівала мною. На вулиці, у вагонах трамвая, в підземці я постійно, безнастанно шукала очі, обличчя, спалах посмішки, що могли б стати світлом у моїй темряві.

Подекуди мені здавалося, що я лише спалюю своє серце, витрачаю його на якусь тінь, відлуння, божевільну мрію, але я нічого не могла вдіяти. Єдиною реальністю для мене була лише надія знайти собі друга.

Одного дня моя сестра Бессі прийшла додому в надзвичайному збудженні: в них у старших класах з’явилася нова вчителька. «У міс Летам усе так цікаво! Вона посеред уроку починає розповідати нам про всілякі речі. Вона не схожа на вчительку, вона схожа на звичайну людину».

Наступного вечора, за вечерею, Бессі розповіла більше дивних історій про свою улюблену вчительку. «Вона геть інша! Ми з нею — як друзі. Сьогодні, коли вона задала нам написати твір, Мемі Коен спитала, яку книжку треба для цього проглянути, а вона сказала: “Напишіть просто від серця”».

«Напишіть просто від серця». Ці прості слова крутилися у мене в голові, здійнявши цілий вихор досі потаємних думок і почуттів. Вони були звернені немовби прямо до мене.

За кілька днів Бессі прибігла зі школи розрум’янена, з очима, що бігали від збудження. «Подивись, який новий вірш вчителька дала мені вивчити!». Це був уривок із Кіплінга:


«Й лиш Майстер може похвалить нас,І Він лиш може дорікнуть;Труд кожного не ради славиЧи щоб борги комусь вернуть,А із-за радості творіння,Щоб найповніше він розкрив,Як бачить сам те все, що й МайстерНатхненно так колись творив[17]».


Лише кілька коротких рядків, але в їхній музиці ожили ритми мого єства. І так було щодня. Висловлювання міс Летам продовжували крутитися в моїй голові безперервною мелодією, якої годі було позбутися. Здавалося, щось непереборне тягне мене до неї. Вона вабила мене майже так само сильно, як Америка, коли я пливла до неї на пароплаві.

Я розмовляла сама з собою: «Може, піти до неї і розповісти їй усе, що в мене на душі?» — «Мішигіне! Куди? Як ти до неї потрапиш? Що ти їй скажеш, як поясниш?» — «Яка різниця, що я скажу! Я лише хочу подивитися на неї…».

Отак я безперервно сперечалася сама з собою. Чи слід мені послухатися серця й піти до неї, чи все ж таки треба мати трохи здорового глузду?

Зрештою бажання побачити її стало таким сильним, що розмірковувати далі я була вже не в змозі. В середині дня я залишила фабрику, аби розшукати міс Летам.

Дорогою до її школи я молилася: «Боже! Боже! Якби тільки мені знайти одну турботливу людську душу…».

Я знайшла її схиленою над столом. У неї було сиве волосся, але вона не виглядала втомленою, як інші вчительки. Вона перевіряла зошити й була» поглинута цим заняттям. Я пильно дивилася на неї, не наважуючись перервати. Раптом вона відкинула голову й засміялася. Потім подивилася на мене: «Ну, як справи?». Вона підвелася. «Йди сюди і сідай».

Я відчула в ній радість, ніби вона чекала на мене.

«Мені здається, що ви можете мені допомогти», — сказала я, підходячи до неї, як уві сні.

«Сподіваюся, що так». Вона взяла мене за руки й підвела до стільця, який, здавалося, теж чекав на мене.

Мене охопила якась дивна радість.

«Бессі показала мені вірш, який ви наказали їй вивчити…» — я збентежено замовкла.

«Так?». Її лагідні очі спонукали мене говорити далі.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература