Американская трагедия

Yet in this mood - and because he felt so truly done for, replying:	Повинуясь этому чувству ужаса, сознанию, что он погиб, Клайд ответил:
"Yes, I guess I am."	- Да, признаться, страшно.
But once it was out, wondering why he had said it (so weak a confession) and afterwards something in the man heartening him, wishing that he had not.	И тотчас сам изумился своему унизительному признанию, и именно потому, что в этом человеке было что-то ободряющее, пожалел о сказанном.
"Your name's Griffiths, isn't it?"	- Ведь ваша фамилия - Грифитс?
"Yes."	- Да.
"Well, my name's Nicholson.	- А моя - Николсон.
Don't be frightened.	Не бойтесь.
You'll get used to it."	Скоро привыкнете.
He achieved a cheerful, if wan smile.	Он улыбнулся бледной, ласковой улыбкой.
But his eyes - they did not seem like that - no smile there.	Но в глазах у него улыбки не было.
"I don't suppose I'm so scared either," replied Clyde, trying to modify his first, quick and unintended confession.	- Да нет, не так уж мне страшно, - возразил Клайд, стараясь сгладить впечатление от своего первого, слишком поспешного ответа.
"Well, that's good.	- Ну, тем лучше.
Be game.	Не вешайте носа.
We all have to be here - or the whole place would go crazy.	Нам нельзя распускаться, иначе здесь совсем с ума сойдешь.
Better breathe a little.	Лучше старайтесь побольше наглотаться свежего воздуха.
Or walk fast.	Походите быстрым шагом.
It'll do you good."	Увидите, как это помогает.
He moved away a few paces and began exercising his arms while Clyde stood there, saying - almost loudly -so shaken was he still:	Он отошел на несколько шагов и стал делать различные гимнастические упражнения для рук, а Клайд, все еще не овладевший собой, старался стоять на том же месте, повторяя чуть не вслух:
"We all have to be or the whole place would go crazy."	"Нам нельзя распускаться, иначе здесь совсем с ума сойдешь".
That was true, as he could see and feel after that first night.	Справедливые слова, разве не почувствовал он это в первую же свою ночь в тюрьме?
Crazy, indeed.	Именно сойдешь с ума.
Tortured to death, maybe, by being compelled to witness these terrible and completely destroying - and for each - impending tragedies.	Или замучит насмерть постоянное созерцание чужих трагедий, их страшная, разрушительная сила.
But how long would he have to endure this?	Но долго ли ему придется это терпеть?
How long would he?	Надолго ли хватит у него сил?